Практическая характерология

Паранояльный радикал

Общая характеристика
В основе параноидального радикала лежит:
а) сильная нервная система;
б) лёгкие органические изменения в головном мозге.

Чтобы лучше разобраться в этом, давайте вспомним школьный курс литературы, в частности, эпиграф к знаменитой не­красовской «Железной дороге»: «Папаша, кто строил эту дорогу? – Граф Петр Андреевич Клейнмихель, душенька»
Поэт гневно и вдохновенно опровергает это мнение господина «в пальто на красной подклад­ке». Нет, дескать, Ваня, не сиятельный граф трудился в поте лица, а простой, голодный и измождённый народ. Под надзором графских оп­ричников.

Так кто же всё-таки строил историческую железнодорожную магистраль, соединившую две российские столицы? Кто вообще строит доро­ги, мосты, здания, ракеты, политические партии и прочее, что требует трудолюбия, настойчи­вости и участия большого количества людей? Вот в процессе изучения паранояльного радикала мы в этом и разберёмся.

Когда же возникает желание создать нечто реальное, по-настоящему значительное, масштабное? Когда у человека есть для этого силы, энергия, которая буквально «распирает» его, не даёт ему сидеть, сложа руки. Это первое условие. А второе – когда он чётко видит цель, то есть предполагаемый результат своей деятельности. Когда он уверен, что ему ничего, кроме этой цели не нужно, что он поступает единственно верно, добиваясь именно этой цели, что этому нет альтернативы.
Переходя с поведенческого на нейрофизиологический уровень, можно предположить, что внутренними услови­ями подобной прагматической, нацеленной на достижение конкретного результата стилистики поведения, как раз и является сильная нервная система при лёгких органические изменениях го­ловного мозга.

Ну, то, что нервная сис­тема должна быть в этом случае сильной – это логично. Ведь как по другому, если ей приходится обеспечивать мощный энергетический потенциал, необходимый для воплощения великого замысла в жизнь?

А вот какую роль играют лёгкие органические изменения – зачем, так сказать, они нужны? Они обуславливают определённый застой в системе нейронов, и в результате там образуется длительная концентрация возбуждения, обеспечивающая выполнение данной (а не какой-то другой!) деятельности, решение конкретной задачи. Ины­ми словами, не было бы этого застойного возбуждения, не было бы и направленности на цель. Энергия распылилась бы, была бы израсходована на множество разрознен­ных, разнонаправленных поступков (как это происходит у обладателей гипертимного радикала). Таким образом кристаллизуется так присущая им целенаправленность параноиков.

При формировании паранояльного радикала органический про­цесс не достигает той степени выраженности, которая при­водит к заметному ослаблению нервной системы (как это происходит у эпилептоидов), но, тем не менее, лишает психику гибкости, способности быстро переключаться с одной задачи на другую.

Параноик склонен к «застреванию». Но в отличие от эпилептоида, ослабленного и оттого застревающего на эгоистических тревожно-агрессивных переживаниях, параноику хватает сил зас­тревать не на поверхностных, формальных, а на содержательных сторонах жизни и деятельности. И, застревая, переделывать, преобразовывать их. Ощущая в себе большой заряд энергии, параноик, как правило, ставит перед собой задачи, сложность и масштабы которых объективно превышают возможности индивидуума.При этомон переживает необходимость решения этих задач как свою собственную, личностно значимую проблему. Это очень важно! С одной стороны, он не хочет отказаться от задуманного, но с другой – реально не в состоянии воплотить в жизнь свои намерения в одиночку. Вот из чего рождается настоящее лидерство. Параноик – истинный лидер. Он твёрдо знает, чего хочет. Он преисполнен активности и энергии.

Важный штрих – параноик воспринимает окружающих как подспорье в реализа­ции своего масштабного замысла, по сути – как часть самого себя. Примером тому может служить любой масштаб­ный политик-преобразователь, основатель научной школы, театра, бизнеса... Для таких все, кто рядом – соратники, остальные – противники, оппоненты. При этом кровное родство значения не имеет. Параноик отдаст своё дело в руки истинному последователю, а не родному сыну, если эти социальные роли не совпадают.

Истероид, желая быть на виду, тоже претендует на лидерство. Но, как и всё остальное в его исполнении, это не более чем очередная имитация, создание иллюзии. Ах, какой грозный он и одновременно покровитель­ственный в помпезном начальственном кабинете, восседая на троне!.. Ах, как величественно он принимает веритель­ные грамоты от иноземных послов! Прекрасно. Вот только главного от него не дождётесь – реального дела. Всё начнётся и закончится «распушением хвоста» и сотрясанием воздуха.

Стремится к лидерству и эпилептоид – он хочет быть вожаком стаи. Строгим, авторитарным, требовательным. Но что он способен требовать от других? Порядка. Дисциплины. Покорности. Страха. Подобострастия... Не более. На этом его социальная программа заканчивается. Эпилептоид не ставит новых преобразовательных задач – в лучшем случае он может заставить других чётко выполнять рутинные задания в законсервированных, ста­бильных условиях существования организации. Да – осуществлять жёсткий контроль он умеет как никто другой – но это ещё не есть полноценное лидерство.
А вот психологическая позиция лидера параноика предначертана самой природой. И он вполне вписывается в эту должность и наиболее органично смотрится в роли руководителя.

Внешний вид
Специфического паранояльного типа телосложения не существует – начнём сразу с оформления внешности.

Параноики всем стилям предпочитают классический (они, собственно говоря, его и создают). И не только в одежде.
У классического стиля есть три, как минимум, качества, созвучных паранояльной тенденции.
Первое: он выдержал испытание временем.
Второе: его признает подав­шее большинство людей, он понятен и близок массам.
И третье, главное: классический стиль в мировой культу­ре отражает совершенно определённую социальную пози­цию – безусловный приоритет общественных целей, ценностей над индивидуальными. И это становится основой паранояльной этики.

«Единица – вздор! Единица – ноль! Голос единицы тоньше писка», – заявляет классический стиль устами Маяковского.
Примерно о том же самом говорит и параноик, выби­рая прическу, одежду, обувь строгого, без излишеств, классического стиля. В этом стиле, в отличие от спортивного, отсутствует агрессия. Отсутствует так­же яркость и, стало быть, претензия на исключитель­ность. Классический стиль, с его тенденцией к унифика­ции формы, заряжен социальным, а не индивидуалистическим содержанием. Он отражает уверенную, консолидированную силу общества и, соответственно, готовность служить его интересам, общественно­му благу.

Если в характере человека паранояльный радикал со­четается с истероидным, то на его одежде (и в его руках) появляются разного рода знаки принадлежности к идеологическим или профессиональным группировкам: надписи на майках, значки с изображением руководителя партии или с её девизом, флаги, цеховые эмблемы... (Человек с доминирующим истероидным радикалом, без паранояльного, прицепил бы на майку значок с надписью «Это я – Вася», а вовсе не с ликом вождя).

Оформление пространства параноиком сводится к превращению любого помещения в рабочий кабинет. Он – трудяга, влюблённый в свою работу. Поэтому всё, что его окружает, носит на себе отпечаток его основной деятельности, выбранной им цели.

Уместно вспомнить, что истероид оформляет собственное пространство с единственным намерением – произвести на своих гостей яркое, незабываемое впечатление. Он изощряется как только может… в подобном интерьере есть для этого всё. Кроме одного – там не предусмотрено место для работы.

В отличие от истероида, у эпилептоида есть рабочая зона, где он занимается своими поделками. Но эта зона – одна из многих функциональных зон, не более. Существуют и другие. Ревнитель формального порядка – эпилептоид не станет, к примеру, принимать пищу в спальне или выпиливать лобзиком, сидя за обеденным столом.

Параноик работает везде, где он находится. За чашкой утреннего кофе он торопливо дорисовывает схему, которую не успел закончить прошлой ночью… Принимая душ, он в режиме бормотания проговаривает тезисы своего выступления на предстоящем производственном совещании… Ложась в постель, он кладёт рядом с подушкой телефон, чтобы ни в коем случае не проспать какое-нибудь важное событие, чтобы ни одна значимая проблема не была, не дай Бог! – решена без его участия.

Параноик стремится не столько украсить интерьер, сколько наполнить его социально направленным содержанием за счёт произведений классического стиля (нравоучительные картины, скульптуры, книги и т. п.) – это психодиагностически значимый признак паранояльной тенденции.

Поскольку параноик думает, что только он один знает, куда нужно идти – он охотно указывает это направление всем желающим. «Указующие персты», «простёртые длани» – жесты, типичные для параноиков. Они уверенно тычут пальцем не только в «светлую даль», но и, например, в книжную страницу, в лозунг на транспаранте… словом, туда, где чётко и ясно выражены их принципы и намерения. Дескать, глядите, читайте, усваивайте, олухи царя небесного. При этом речь параноика часто сопровождается постукиванием по столу кулаком, ребром ладони, негнущимся напряжен­ным пальцем. Такое впечатление, что он тем самым зада­ет ритм своим словам, обозначая начало и конец каждой фразы. Он словно вбивает в голову слушателям высказы­ваемые мысли.

Кроме того, желая завладеть вниманием индивидуума, параноик нередко сокращает (в физическом смысле) дистанцию между собой и собеседником. Он хочет быть луч­ше понятым. Хватая собеседника за рукав, за лацкан пиджака, за пуговицу, притягивая его поближе к себе, глядя ему в глаза – он требует сосредоточенности, лишает воз­можности увильнуть от разговора. (Что отличает параноика от истероида, который в аналогичных ситуациях дистанцию, напротив, увеличивает, чтобы его могли получше рассмотреть)

Качества поведения
Паранояльная тенденция в харак­тере – это целеустремлённость, настойчивость, уверенность в себе, высокая работоспособность, упорство в пре­одолении препятствий, лидерство, объективная по­требность в помощниках, обусловленная масштабностью замыслов.

Значит ли это, что паранояльный радикал делает его обладателя безусловно полезным обществу? – Нет! До этого момента мы оставляли такую важную являющую психики, как интеллект, за рамками рассуждений о характере. Наступил удобный момент – восполним этот пробел, причём относительно всех радикалов сразу. Почему не говорили раньше? Да потому что интеллект (под которым принято понимать результат функциональной интеграции познавательных психических процессов: памяти, внимания, мышления и др.) не определяет стилистику поведения в том смысле, о котором мы ведём речь. Иными словами, он не добавляет новых красок, особенностей (кроме ситуации с шизоидным радикалом). Интеллект определяет уровень сложности усваиваемых поведенческих стереотипов и, как следствие, социальные результаты поведения. Интеллект, таким образом, является не формообразующим фактором, а ресурсом поведения. Так же, как например, материальный достаток.

Чем, с этой точки зрения, будут отличаться поступки, взгляды, ценности и т.д. богатого и умного истероида от таковых, присущих бедному и глуповатому истероиду? Разумеется, не стилем. Стиль-то будет одинаковым: позёрство и т.д. … Просто богатство и интеллект, сразу или постепенно – приведут человека в соответствующую элитную общественную группу, где ему придётся хвастать перед другими не грошовой бижутерией, а редкими бриллиантами, не яркой расцветки «юбочкой из плюша», а эксклюзивными нарядами от кутюрье; имитировать не дворового героя, а члена парламента...

То же самое можно сказать и в отношении обладате­лей других радикалов. Высокий интеллект обеспечивает накопление информации лучшего качества и объёма, бла­годаря чему появляется способность отличить по-настоя­щему значимую вещь от дешёвки. Он же обуславливает адекватность и эффективность прилагаемых усилий…

Теперь представьте себе параноика, обделённого ин­теллектом. Каких целей он станет добиваться, не считаясь с энергетическими и людскими затратами? Это будет не человек, а братоубийственный снаряд, каток – бессмысленный и беспощадный. Не пользу прине­сёт он, а непоправимый вред обществу. Увы, примеров тому немало.

Идём дальше. Знаменитое паранояльное упорство зачастую обо­рачивается упрямством, нежеланием и неспособностью ус­лышать своего оппонента, воспринять иную, возможно, более рациональную точку зрения. Сколько полезных, перспективных замыслов было пущено под откос параноиками! Только потому, что это были не их замыслы. Подчас ни в грош не ставя чужие, собственным идеям параноики придают повышенное значение (далеко не всегда объективно).

Оборотной стороной целеустремлённости являются однобокость и упрощённость. Поскольку нельзя захватить сознание масс идеей (занятие, любимое параноиками!), не упростив ее до понятного всем и каждому лозунга. А упрощение идей нередко извращает их истинный, первоначальный смысл – с водой и ребёнка недолго выплеснуть…

Лидерство, производное от масштабности замыслов – ценное качество, кто спорит. Но зачастую лидер-параноик посвящает свой труд, свою жизнь не сегодняшним, а будущим поколениям. Он надевает тяжёлое ярмо на себя и на своих соратников-современников, тем самым лишая всех окружающих его людей обыкновенных человеческих радостей и желаний. «Крепитесь, друзья, – говорит параноик, – скорее всего, мы погибнем, надорвавшись от непосильного труда, но наши потомки (при этих словах нездоровый блеск его глаз усиливается) будут жить счастливо!»

Позиция, достойная аплодисментов, если отвлечься от того, что и на потомков найдутся свои параноики. Проблемы индивидуальности параноику неведомы, он их брезгливо отбрасывает от себя, воспринимает как недостойное нытьё. Он считает людей десятками, сотнями, тысячами и миллиардами... Со всеми вытекающими…Параноик жаждет и добивается коренных преобразований во всём, за что ни возьмётся. Он глубоко копает. Во многих случаях это хорошо. Без этого мир застыл бы на месте… Но…

Добавим к сказанному негибкость параноиков, их склонность во всех ситуациях следовать одним и тем же, раз и навсегда избранным путём.

Задачи
Любая задача, предполагающая получение кон­кретного результата, может быть доверена параноику. Нужно только знать, что он сразу же постарается ук­рупнить замысел, увеличить масштабы решаемой задачи, вывести её из разряда обычных, заурядных в первоочередные. Затем он развернёт деятельность столь бур­ную, что все прочие цели, стоящие перед организацией, отступят под этим натиском на второй план.

Поручите ему создать, скажем, юридический отдел в крупной строительной компании, и вскоре его усилиями эта фирма превратится в солидную адвокатскую контору с маленьким (вспомогательным) строительным подразделением… Не следует поручать параноику работу, требующую внимания к конкретному человеку, к его индивидуальным проблемам. Из параноика плохой социальный работник, врач, воспитатель… Он не хочет и не умеет «беседо­вать по душам», сочувствовать, сопереживать, вообще тратить время на «единицу».

С трудом параноик и соотносит своё мнение с мнени­ем других людей, вносит коррективы в собственную позицию. Поэтому переговорщик из него неважный – негибкий, упёртый, стремящийся подавить оппонента. Соответственно, подобная манера напрямую ведёт к полному разры­ву отношений, к конфронтации.

Особенности построения коммуникации
Грубой комму­никативной ошибкой в отношении параноика будет попытка его переубедить. Это не означает рекомендацию занимать пораженческую позицию. Нет. Просто имейте в виду, что как бы вы ни старались, как бы ни были красноре­чивы и доказательны в речах, обращенных к параноику, он, скорее всего, не воспримет их, останется при своём мнении, и вы даром потратите силы.

Как же быть? Если идея, которой предан параноик, цель, которой он беззаветно служит, вас напрямую не затрагивают – оставьте его в покое. Пусть себе работает, стремится, достигает. Не спорь­те с ним ради самого спора – дешевле обойдётся.
Если же он оказался прямо на вашем пути – что вынуж­дает вас либо бороться, либо сдаться – боритесь. Только не с ним непосредственно. Выходите на вышестоящий уровень (с надеждой, что там нет его единомышленников, или что там нет параноиков, а с истероидами, эпилептоидами и т.д. справиться в этом плане значительно легче). Отнимайте у него ресурсную базу. Апеллируйте к общественности, вербуйте сторонников. Вовсю эксплуатируйте собственную паранояльность.

А если её в вас мало – некоторые считают за благо сдаться и устроиться к нему в кильватер (НЕ рекомендация – перечисление вариантов). И благодаря флагману (параноик – локомотив-ледокол) далеко продвигаются в своих социальных достижениях.

Тем более – параноик снисходителен к бывшим оппонентам. Когда они приходят к нему с повинной, параноик воспринимает это как само собой разумеющееся. Конечно, ведь он-то никогда и не сомневался в своей правоте, деля мир на единомышленников (т.е. праведников) и инакомыслящих (т.е. заблудших). Поэтому для него переход из стана заблудших в стан праведников – событие естественное и желанное.

Это свойство коренным образом отличает параноика от эпилептоида. У эпилептоида нет символа веры, и ему безразлично, во что верят другие. Главное – из какой они «стаи». С его точки зрения, попытка некой особи перейти из своей стаи в чужую – признак слабости, поражения. А слабых, тем более чужаков, надо наказывать, и пребольно. Что эпилептоид активно и осуществляет.

Так кто же строил железную дорогу?
Насыпь, вероятно, делал какой-нибудь Силантий, рельсы укладывали Дормидонт с Прокопием, шпалы прибивали к полотну Захар с Никитой… Герасим пилил осины… Прокоп вёл подкоп…
А железную дорогу строил всё-таки граф Пётр Анд­реевич Клейнмихель!
Так же как космические корабли запускал в своё время Сергей Павлович Королёв!