Практическая характерология

Гипертимный радикал

Ничего случайного в этом мире не бывает. Поведение не является исключением. Невозможно нежиться в лучах славы, не бу­дучи истероидом (тревожного, окажись он неожиданно в центре всеобщего внимания, как го­ворится, «кондратий хватит»).

Не будучи эпилептоидом – получать удовольствие от ге­неральной уборки в квартире. Никому, кроме параноика, не придёт в голову спать в обнимку с технико-экономическим обоснованием собственно­го проекта. Только эмотиву по-настоящему не­безразлично, почему его сослуживец вдруг по­бледнел и осунулся. Никто, кроме шизоида, не станет сомневаться в очевидном.

А если вы, вставая поутру с постели, радостно говорите самому себе «бонжур», слег­ка удивляетесь, глядя на человека, спящего ря­дом с вами (не узнавая его и не помня, как он здесь очутился), и, несмотря ни на что, бодро запеваете: «Нас утро встречает прохладой!», зна­чит, в вашем характере есть гипертимный ра­дикал.

Общая характеристика
В основе гипертимного радика­ла лежит сильная, подвижная нервная система, с некоторым преобладанием процессов возбуждения. Гипертим постоянно исполнен сил, энергии, но при этом не сконцентрирован ни на чём определённом, не имеет устойчивой цели, единственного направления, в котором он расходовал бы свои мощные энергетические запасы (вот как сказывается отсутствие органических из­менений!). В результате гипертим «распыляется» на мно­жество мелких (в аспекте их социального значения, вре­мя- и энергоёмкости) занятий.

Гипертим – неутомимый живчик, оптимист. Его по­стоянно солнечный, безоблачный взгляд на мир невольно передаётся окружающим, и в этом как раз заключается основная роль гипертимной тенденции в социуме. Живя по принципу «Эх-ма, горе – не беда!», гипертимы создают вокруг себя жизнеутверждающую, жизнерадостную психологическую атмосферу. Сила и подвижность нервной системы обеспечивают истинную уверенность в себе – без позёрства, без чувства превосходства (которое, как известно, является обратной стороной переживания собственной неполноценности), без агрессии (ближайшей родственницы тревожности). Гипертим просто ощущает себя в тонусе, всегда готовым к действию – и всё. Он не боится жить.

Внешний вид
Специфически гипертимного телосложения не существует, хотя, по определению, астеническое – то есть слабое – телосложение должно препятствовать фор­мированию гипертимности. Эрнст Кречмер связывал качества характера, которые мы с вами описываем как гипертимные, с т.н. пикническим телосложением (коренастые толстячки, наподобие Санчо Панса). Зачастую это дей­ствительно так, однако в жизни иногда приходилось видеть и впол­не гипертимных Дон Кихотов.

Гипертимная стилистика оформления внешности – это тяготение к одежде для отдыха. Если для параноиков, пользуясь определением братьев Стру­гацких, «понедельник начинается в субботу», то для гипертимов, напротив, «суббота начинается в понедельник». Поэтому, например, в офис они любят приходить в одежде, предназначенной для весёлого, лёгкого времяпровождения, которое запланировано ими на вечер (точнее, на остаток суток) после работы.

Гипертимная тенденция также привносит в одежду, макияж, аксессуары и т.д. особый привкус торопливой небрежности (не путать с дремучей неаккуратностью шизоидов!). Гипертимы вечно всё делают на бегу: спеша, дожёвывают бутерброд, допивают сок, одновременно натягивая на голову свитер или застегивая рубашку... Не мудрено при этом чего-то «недозастегнуть», а то и вовсе – забыть надеть на себя.
Рассказывали, как некая гипертимная девушка, со­бираясь погожим летним утром на работу, забыла присовокупить к своему наряду немаловажную деталь, а именно – юбку... Да – она забыла надеть юбку, и ей понадобилось пройти полквартала, чтобы по недоумевающим лицам прохожих понять, что она в чём-то погрешила против общепринятых правил. Думаете, она была смущена, испу­гана? – Вовсе нет! Эта история развеселила её, дала лишний повод посмеяться самой и позабавить рассказом об этом юмористическом происшествии своих сослужив­цев.

Полное невнимание к общественному мнению (точнее – к условностям, которые бытуют в социуме), свойственное гипертимам, нередко отражается на их внешности. Мы только что говорили о том, как девушка забыла надеть юбку. А ведь, с её-то характером, она могла бы и вполне осознанно выбежать на улицу «в чём есть». Например, если очень захотела бы кого-то уходящего догнать, остановить. Отметим, что в подобном поведении нет и намёка на пренебрежительное, высокомерное отношение к окружа­ющим (дескать, что хочу, то и делаю, а на других мне наплевать). Нет. Гипертим естествен в своём отрицании условностей. Он на самом деле не понимает, что, собственно, шокирующего в человеке, разгуливающем в людном месте в одном нижнем белье.

Ещё одна психодиагностически значимая деталь, имеющая отношение к одежде гипертимов: их карманы (сумки и т.д.) часто бывают наполнены разнообразными предметами (подчеркнём – полезными, актуальными предметами, чтобы не спутать с шизоидным мусором). В этих пред­метах овеществлено разнообразие социальных связей и ин­тересов гипертимов. Ежедневно, а то и по нескольку раз в день, набор предметов меняется. На смену одним приходят другие. Это означает, что гипертим, выполнив добровольно возложен­ные на себя общественные миссии, взялся за их новую порцию. «Лекарства Васиной жене я отнёс, – констатиру­ет он привычно, – теперь завезу Коле батарейки. Лена просила отдать кофемолку в починку, а платье – в химчистку. Эта телефонная карта – для Люси, сигареты – для Маши, а презервативы – для всех, с кем сведёт се­годня судьба».

Пространство, принадлежащее гипертиму, больше всего напоминает вокзал, перевалочный пункт. Там постоянно кто-то находится. Эти люди подчас незнакомы между со­бой и лишь догадываются, кто является хозяином кварти­ры. Сам хозяин дома бывает редко и заглядывает туда ненадолго, мимоходом. В любом случае пространство гипертима предназначе­но целиком для активного отдыха и общения,а также несёт на себе отпечаток небрежности, незавершённос­ти. Всё, что ни делается им для обустройства собствен­ных помещений – делается наспех, без установки на достижение высокого качества. В результате обои как будто наклеены, но с огрехами; мебель собрана и расставлена по квартире, но как-то кривовато; посуда, книги, инструменты, игрушки и т.д. не аккуратно разложены по полочкам, а второпях распиханы куда попало.

Хрупкие (и относительно хрупкие) предметы страдают от бурного темперамента гипертимов. Нет, гипертимы не ведут себя, как слоны в посудной лавке, – неловко, несуразно, бестолково. Это, как вы помните, удел шизоидов. Гипертимы достаточно ловки, но грубоваты в обращении с предметами. Взяв, например, в руки книгу, они сме­ло раскрывают её «во всю ширь», ломая переплёт, загибают и вырывают понравившиеся страницы. После такого «прочтения» это уже что угодно, но не книга... Гипертим нальёт себе в гостях водки в самый дорогой, раритетный бокал, выпьет и... с чувством, лихо шарахнет этим бокалом об пол: «За здоровье хозяев дома!» (хозяев-эпилептоидов после это­го увозит «скорая» с сердечным приступом). Если гипертим взял, например, почитать вашу газету – то знайте, что назад вы получите мятые, скомканные, жёванные, местами надорванные бу­мажки... Такая же участь постигает и любые сложные, мудрё­ные устройства, например компьютеры, иную электрон­ную технику, попади они в «очумелые ручки» гипертима. Что он с ними делает, на какие кнопки нажимает – оста­ётся загадкой даже для видавших виды и способных пред­положить самое невероятное шизоидов. Но дисплеи гас­нут, из корпусов пробивается синеватый дымок, и техни­ка, имеющая умную, глубоко эшелонированную защиту «от дурака», способная выдержать близкий ядерный взрыв, умирает от прикосновения гипертима.

В основе этого поведенческого феномена лежит не толь­ко их торопливая небрежность. Важно, что гипертимы не понимают значения кропотливого труда и, соответственно, ценности его результатов. Поэтому и сама по себе сложная аппаратура, и область её применения не про­буждают в них душевного трепета и любопытства. Кроме того, гипертимы не видят проку в любой вир­туальной реальности, будь-то литература, телевидение, театр или компьютерная программа. Они любят настоящую жизнь, реальные, а не при­думанные кем-то события; они хотят не созерцать, не наблюдать со стороны, а участвовать. Какие там, к чёрту, телесериалы! Гипертим ежедневно попадает в такие пе­ределки, что, найди он время и желание о них рассказать все пенсионерки на скамеечке часами сидели бы и слушали с открытыми ртами, не скрывая слёз и вздохов. В этом плане можно не опасаться прогнозов некоторых футурологов, предполагающих, что вскоре весь мир полностью погрузится в виртуальное пространство и исчезнет там. Как бы не так! Шизоиды – верно, погрузятся. Так они, извините, его и не покидали. Не было компьютеров – были книги, заменяющие шизоидам реальную жизнь, в которой им сложно самостоятельно разобраться. Но гипертимы – никогда! Им не нужны программируемые друзья, собеседники по ту сторону экрана, партнёры по виртуальному сексу… Вся эта чушь – спаситель­ная для асоциальных шизоидов, не вызывает у гипертимов ничего, кроме снисходительной иронии.

Любимыми вещами гипертимов, которыми они наполняют своё жизненное пространство, являются не книги, а записные книжки. Новые и совсем затёртые, с белоснежными и пожелтевшими от времени страницами, они попадаются на каж­дом шагу. Гипертим с удовольствием, в редкие минуты затишья, просматривает их, выбирая наугад очередную небрежно сделанную запись, с тем чтобы реанимировать угасшие некогда отношения. «Ира, – читает он собственный нечёткий почерк (пи­сал быстро, на коленке). – Кто такая? Не помню. Да вот же телефон! Сейчас позвоню и выясню». И он начинает набирать этот номер, невзирая на то, что на дворе глубокая ночь, что записи этой уже лет десять, не меньше, что ничего не подозревающая Ира скорее всего сейчас спит в супружеской постели рядом с похрапывающим мужем-эпилептоидом – жутким ревнивцем.

Завершая разговор об оформлении пространства, доба­вим, что в интерьере гипертимов, являющихся страстными любителями всевозможных поездок на лоно природы, пикников, национальных и интернациональных охот, ры­балок и т. п., присутствуют необходимые для всего этого предметы, устройства. Удочки, ружья, мангалы, шампу­ры... Именно присутствуют, а не царят, как у эпилептоидов, которые только и делают, что приводят амуницию в идеальный порядок – чистят, смазывают, меняют порох и дробь. Это различие проистекает из самой логики эпилептоидного и гипертимного радикалов. Функциональный эпилептоид едет на рыбалку за рыбой, на охоту – за дичью, а на пикники он – мизантроп – вообще никогда не ездит, считая их пустой тратой времени. Гипертиму не нужны ни рыба ни дичь, он ищет лишь развлечений, интересных встреч, он жаден до событий.

Легко узнать гипертима по особенностям мимики и же­стикуляции. Его лицо излучает если не веселье,то любопытство. Он всегда жаждет поделиться с окружающими своим приподнятым настроением, приобщить к своей жиз­ни, к своим занятиям как можно больше людей. Поэтому он часто, в поисках партнёра по общению, оглядывается по сторонам, не стесняясь, с лёгкой жизнерадостной улыб­кой заглядывает в лица прохожих, «встречных-попереч­ных», подмигивает им призывно. Он заливисто,энергично смеётся, не скрываясь, не считая нужным сдерживать себя. Это именно гипертим, и никто другой, покатывается от хохота, подёргивая рука­ми и ногами, приговаривая «ой, мама…не могу».

Гипертимам – вездесущим живчикам – свойственны приветственные и иллюстрирующие жесты. Они постоянно приветствуют кого-то взмахами рук и кивками, причем на вопрос: « А кто это?» далеко не всегда дают уверенный ответ. Приподнятая над головой шляпа, воздушный поцелуй, «салют» тростью, зонтиком, свернутой в трубку газетой и т. п. – жестикуляция из арсенала гипертимов. Рассказывая о чём-то, гипертим нередко иллюстрирует своё повествование жестами, имитирующими (схематически моделирующими) те или иные описываемые действия. «Они полетели», – говорит он и начинает ритмично махать руками, разведёнными в стороны. «Они поплыли», – и его руки «плывут» кролем. Кроме гипертимов, с их жизнерадостностью, пренебрежением условностями и некоторой грубоватостью, так больше никто не поступает.

Гипертимы все движения совершают быстро: они быстро ходят, быстро едят, быстро говорят. Например, не спеша и вальяжно пообедать с ним в столовой во время обеденного перерыва – не получится. Он проглотит всё за одну минуту и тут же потащит вас по каким-то «срочным делам»…

Качества поведения
За что бы ни взялся гипертим (а он, распираемый энергией, берётся за многое), он всё сделает «тяп-ляп» и не доведёт начатое до конца. Ему не хватает целеустремлённости, он распыляет свои силы. Отсутствие тревоги наносит ущерб исполнительности, обязательности, ответственности, осторожности, постоян­ству во взаимоотношениях.

Гипертим неисполнителен,потому что склонен недо­оценивать ситуацию и, в связи с этим, возможные отри­цательные последствия своего поведения. Получив зада­ние и средства для его выполнения, он отправится раз­влекаться. А когда кто-то тревожный напомнит ему, что время, дескать, близится, а результата всё нет, гипертим хлопнет дружески его по плечу и скажет: «Всё равно, деньги я прокутил, оставшихся нам для дела не хватит. Пойдем, лучше, потратим и эти. Семь бед – один ответ».

Гипертим необязателен – наобещав «с три короба», он тут же забудет многое из обещанного. К выполнению воз­ложенных самим на себя поручений гипертим также относится избирательно. Он вовсе не добровольный социальный работник. Он делает только то, что сулит, в его представлении, новые знакомства, новые интересные приключения.

Гипертим часто проявляет безответственность, по­скольку причисляет деловые, серьёзные отношения меж­ду людьми к разряду условностей, которыми привык пренебрегать. У него в голове не укладывается, зачем другие надры­ваются на работе, когда можно отдыхать и бесплатно на­слаждаться жизнью. Помните, как в анекдоте: «лежу под пальмой, жую ба­нан и думаю, что если бы я закончил Оксфорд, заработал в поте лица миллионы, купил банановую плантацию, нанял работников, то лежал бы в тени пальмы и жевал себе банан. Что, собственно, я сейчас и делаю».

Гипертим неосторожен. А, между прочим, тревога – не блажь, не бесполезное, досадное препятствие на пути лёгкого течения жизни. Это подаренное нам природой средство предостережения, предупреждения о реальных опасностях, которых немало в нашем несовершенном мире. А гипертим лишён тревоги. Он нигде, никогда, ни в ком и ни в чём не чувствует угрозы. Он внутренне расслаблен и благостен, даже когда опасность вплотную подступает к нему. Нередко это приводит к драматическим последствиям. Гипертим смело знакомится на улице с первой попавшейся компанией – «вливается», не думая, какими неприятностями может обернуться подобное знакомство. Он не обращает внимания на хвори, недомогания, предпочитая переносить их «на ногах», чтобы не выпадать из захватывающего контекста бытия, по­этому приходит за медицинской помощью, когда болезнь уже зашла слишком далеко.

Чем сполна наделён гипертим, так это общительностью. Он охотно расширяет круг общения, следуя своему девизу: «Ни дня без нового приятеля». Не желая знать условностей, гипертим легко устанавливает контакты с представителями разных социальных слоёв, групп, являясь своего рода связующим звеном между этими группами. Он не боится стучаться в самые высокие двери, и не просто стучаться, а тут же заходить, не дожидаясь разрешения, лучась улыбкой. Некий грозный небожитель будет хмурить брови... Но разве можно сердиться на гипертима! Ведь он ни на чём не настаивает, ничего не просит. Он только говорит: «Господин министр, давно ли вы босиком ходили по траве? Давно ли сидели с удочкой над тихой речной заводью? Не хотите ли вспомнить?» Надо быть последним занудой-эпилептоидом, чтобы прогнать от себя такого человека.

Неосторожность гипертимов компенсируется такими присущими им качествами, как гибкость и изобретательность,за счёт которых они выходят из критичес­ких, подчас, ситуаций.

Всё бы хорошо, да общительность гипертима поверхностная, его социальные связи неустойчивые, недолговечные. Налетев как вихрь, он кружит человеку голову, чтобы потом, ни о чём не сожалея, вдруг улететь прочь. Среди любимых гипертимами песен есть две, особенно точно передающие суть этого характера. «Умейте жить, умейте пить и всё от жизни брать. Ведь всё равно когда-нибудь придётся умирать...». И вторая: «Может, мы обидели кого-то зря? Календарь закроет этот лист. К новым приключениям спешим, друзья. Эй, прибавь-ка ходу, машинист!».

Задачи
Поручите гипертиму любое – самое сложное и ответственное дело, и он превратит выполнение задачи... в народное гулянье. Будет много разговоров, шуток, взаимных розыгрышей и «приколов», воспоминаний о былом. Все засидятся затемно, а то и до рассвета... Но воз нерешённых проблем останется на прежнем месте. При этом, чем более рутинной, трудоёмкой, требующей прилежания и терпения будет работа, тем меньше шансов на её хотя бы частичное выполнение гипертимом. Доверьте ему составлять бухгалтерский отчёт, и он про­ведет ночь... в дискотеке. И никакие посулы, заманчи­вые и угрожающие – не изменят положения вещей.

Что же следует поручать гипертимам? А вот что. Ник­то так быстро и хорошо не справится с заданием собрать разных людей (ни сном, ни духом прежде не помышляв­ших куда-либо идти) в одном месте, в одно время. В современных условиях, когда, с одной стороны, труд­но планировать что-то заранее из-за малоуправляемой динамики жизни, а с другой – большинство видов труда превращаются в коллективные, эта способность гипертимов становится поистине неоценимой.

Он будет действовать, как в известном анекдоте: сказал одному: «Есть превосходный коньячок, нужен первосортный балычок». Сказал другому: «Есть первосортный балы­чок, нужен превосходный коньячок». Собрались втроём и хорошо посидели.

Его не надо подталкивать, торопить, контролировать промежуточные результаты (дозвонился – не дозвонился до нужного человека). Он всё сделает сам, без напомина­ний и с удовольствием. Единственное, о чём следует поза­ботиться – об ограничении его коммуникабельности ра­зумными пределами. Иначе на конфиденциальный междусобойчик, так сказать, для «узкого круга ограниченных лиц», он созовёт весь город.

Исходя из этого, понятно, что гипертим успешнее все­го адаптируется к профессиям типа «массовика-затейника», антрепренера, администратора в шоу-бизнесе, орга­низатора массовых действий. В этом качестве его следует привлекать и в многофункциональные команды.

Особенности построения коммуникации
Понятно, что учиться ускорять и облегчать процесс знакомства с гипертимом мы не будем. Не мы с ним, а он с нами познакомится, не успеем глазом моргнуть. Он привык действовать по принципу: «я такой гусь, что любой свинье товарищ». Кажется, только скажешь ему первое «здравствуйте», а он уже в твоем домашнем халате жарит на твоей кухне яичницу. Лучше посоветоваться о том, как избежать его фамильярности, как уклониться его безудержной энергетики, как не быть вовлечённым в бурный, стремительный поток гипертимной жизни, с которым только ему и дано справиться.

Так как же? От панибратства, склонности мгновенно сокращать межличностную дистанцию, переходить на «ты» с людьми, независимо от их пола, возраста и общественного положения – пожалуй, никак. С этим нужно смириться. Впрочем, беда невелика. А вот от активного, в гипертимном стиле, продолжения знакомства вполне можно отказаться. Для этого нужно проявить некоторое упрямство. Надо просто не соглашаться на его предложения «прошвырнуться», «задать небесам жару» и т.п., и гипертим вскоре отстанет, переключившись на более податливый и завод­ной объект.

Вообще, следует принимать гипертима (как и облада­теля любого другого радикала) таким, каков он есть. Строить отношения не с иллюзией человека, а с человеком, во всём объективно существующем качественном своеобра­зии его поведения. Нельзя, например, всё время удерживать гипертима возле себя. Не получится. Если добиваться этого насилием – физическим и/или психологическим – то совместная жизнь превратится в ад. Гипертим, прикованный наручниками к креслу, будет медленно угасать... И если в вас есть хоть капля эмотивности, вы отпустите его на свободу. «Он улетел, – ска­жете вы заинтригованным окружающим, – но обещал вернуться». Да, улетевший «с небольшим докладом на заседание Малого Совнаркома», «поматросивший и бросивший» ги­пертим вернётся. Он обязательно отыщет вас в своей по­трёпанной записной книжке и позвонит. Это случится но­чью. Лет через десять…