Оценки накопленного потенциала переоцененности валюты

Неофициальным способом определения накопленного потенциала переоцененности валюты и паритета покупательной способности для разных странах, является изобретение издания The Economist, которое показывает, сколько должен стоить биг-мак от «Макдональдз» в том или ином государстве, учитывая курс его национальной валюты.

Ежегодный «индекс биг-мака» The Economist составляет, начиная с 1986 года. Эксперты журнала считают, что этот показатель наиболее наглядно демонстрирует покупательную способность разных валют. Свое мнение они подкрепляют фактами: «Макдональдз» есть в большинстве стран мира, а сам Big Mac содержит достаточно составляющих (овощи, мясо, хлеб), чтобы считать его универсальным обобщением продукта народного хозяйства. Эксперты издания считают, что соотношение стоимости продукта в разных странах более-менее соответствует соотношению курсов их валют.  Западноевропейские деньги оказались слишком дорогими. Да, норвежская крона показала наивысший (+121%) уровень переоцененности. Американский бутерброд в стране фиордов стоит $7,88 сравнительно с $3,57 в США. В перечень наиболее переоцененных валют вошли: шведская крона (+79%), швейцарский франк (+78%) и датская крона (+67%). В противовес им валюты стран Азии считаются наиболее дешевыми и недооцененными: китайский юань (-49%), тайский бат (-48%), пакистанская рупия (-45%), филиппинское песо (-45%) и японская йена (-27%).

Самые переоцененные и недооцененные валюты (The Economist, 2008)

Индекс Big Mac требует особого внимания. Если сопоставлять цены по Big Mac, то российский рубль должен быть тяжелее, чем сегодня. BigMac производится внутри России. Но если представить себе, что курс национальной валюты выводится из соотношения одного товара в виде одного бутерброда, то это действительно забавная оценка курса. Тогда стоит обсуждать, почему применительно к сектору продовольствия могут быть такие курсовые соотношения, почему именно по Big Mac. Причем, это цена на продукт одной компании, у которой может быть собственная ценовая политика на рынках разных стран. Это продукт, выпускаемый на внутреннем рынке, с соответствующими издержками, вне всякой связи с импортом, в котором проявляются курсовые соотношения. Это, наверное, предмет для застольных бесед, есть предмет для многих статей, и, действительно, Big Mac является героем множественных публикаций, но все-таки, рассуждая о курсовых соотношениях валюты, лучше обращаться к темпам инфляции. Есть более сложная проблема, это паритет покупательской способности при сопоставлении валют. Гораздо сложнее объяснить, почему валюты развивающихся стран должны быть по сложившемуся паритету покупательской способности, как правило, тяжелее, а валюты развитых стран должны быть, наоборот, легче. Или, например, почему евро-единая валюта стран еврозоны, но с точки зрения паритета покупательной способности эта одна валюта в разных странах должна иметь разные курсы. Действительно, есть предмет для такого более детального обсуждения.

Другим способом определения накопленного потенциала переоцененности валюты может служить модель определения курса, которая рассчитывается по следующей формуле:

[1 – курс на конец периода/(курс на начало периода * (1 + показатель инфляции в стране) / (1 + показатель инфляции в США)] * 100%.

Положительное значение указывает на завышенный курс, отрицательное – на заниженный. В качестве базового периода выбирается первый год из трёх лет, предшествовавших году валютного кризиса. Показатели переоценки рассчитываются для соответствующего года. Значения в скобках представляют собой теоретический «неизменный» обменный курс, а также расчёт переоценки по отношению к нему. Все валюты перед годом кризиса были значительно переоценены относительно своего уровня за три года до момента кризиса. Нормально когда курс рубля будет колебаться, как маятник, около своего органичного центра. Но проблема в том, что курс рубля резко отклонился от органичного, естественного уровня и стал переоценен.

Пример из практики. Крупное предприятие, поставляющее на экспорт машинотехнические комплексы. В начале 2000-х годов это предприятие было прибыльным, а начиная с 2003 года стойко вошло в зону убыточности. И с каждым годом убыточность нарастала, приходила Счетная палата, из бюджета выплачивались крупные суммы, компенсировавшие убытки, предприятие докапитализировалось за счет государства, естественно, снимались директора. А хитрость, на самом деле, заключалась в простом. Рублевая инфляция, с начала 2000 года цены выросли в 3 с лишним раза. Основная выручка этого предприятия была валютная в долларах. Продукция этого предприятия - не нефть, не газ, не металлы, это машинотехнические комплексы, у которых цена в долларовом измерении, на внешних рынках ежегодно прирастает на 1-1,5 %. Это значит, что если та рублевая выручка, которую предприятие получало в начале 2000-х годов за продукцию, покрывала его рублевые издержки, но, начиная с 2003-2005, года ножницы между выручкой и издержками становились всё больше и больше. Внешняя инфляция была на порядок ниже внутренней, курс рубля постоянно сдерживался. Соответственно, выручка в рублях все больше отставала от рублевых издержек, растущих по внутренней инфляции. Это важнейшая проблема, и у этой проблемы есть название - «ножницы между номинальным и реальным эффективными валютными курсами». Разрыв в более чем 150-170 процентных пунктов между номинальным эффективным и реальным эффективным курсами рубля - гигантский. В зоне отрицательных значений показателя «индекс номинального эффективного курса валюты минус индекс реального эффективного курса рубля». Это и есть зона переоцененности валюты. При такой переоцененности девальвация валюты все равно неизбежна, но если курс является сдерживаемым, управляемым, то девальвация приобретает взрывной характер. Курс держим, потом взрыв, опять курс держится центральным банком, снова – вдруг - взрыв. В той же зоне, что и Россия - еще две валюты: Иран и Нигерия. Динамики схожие – взрывные девальвации по российскому рублю и по нигерийской найре, и даже по иранскому риалу с гораздо в большей степени управляемым, жестко регулируемым курсом. Риал точно так же не мог избежать ситуации, когда девальвация прорывается, потому что валюта сверхпереоценена. Реализован неприятный сценарий, когда поступления очень крупной валютной выручки при скачке цен на сырье, «замазывавшей» проблему разницы между номинальным и реально эффективными курсами рубля, изымались высокими налогами, стерилизовались, выводились в международные резервы, изымались через нетто-вывоз капитала. При этом крупные агенты, действующие на валютном рынке, могли этим рынком манипулировать, сдерживать до известного момента динамику курса, внутренняя инфляция оставалась как бы сама по себе, а бюджету приходилось частично компенсировать потери, которые нес реальный сектор в связи с переоцененностью рубля. И рядом были взрывные, время от времени, девальвации. Не реализован более благоприятный сценарий, когда при условии низких налогов, низких рисков и регулятивных издержек, за счет валютной выручки инвестиции, связанные с модернизацией и импортозамещением, имели бы нетто-ввоз капитала вместо нетто-вывоза более 20 лет (кроме 2006-2007 годов), имели бы более высокие монетизацию и финансовое развитие, более глубокие финансовые рынки, имели бы более широкую доходную базу бюджета и более рыночную среду, в которой бы формировался более органично валютный курс рубля. Очень высоки риски, связанные с вытеснением России, физическим вытеснением с европейских рынков энергии, и очень высокие риски, связанные с возможным падением мировых цен на сырье, потому, что мы войдем в эпоху длинного укрепления доллара, что означает очень жесткое понижательное давление на мировые цены на активы, на сырье.

В.В.Соболев

Южно-Российский государственный политехнический университет

ЛИТЕРАТУРА

1. Соболев В.В. Валютный дилинг на финансовых рынках/ Юж.-Рос. гос. техн. ун-т (НПИ). – Новочеркасск, 2009. – 442 с.

2. http://rate1.com.ua/ehkonomika/finansy/900/

3. http://www.econ.msu.ru/news/News.20140227174520_1242/