Богатые страны поддерживают промышленную политику внутри страны, одновременно соблюдая устаревший Вашингтонский консенсус за рубежом, пишет Рана Форухар для Financial Times.
Экономическая политика многих стран вступила в новую эру стимулов и субсидий. Но глобальные финансовые рынки еще этого не подсчитали, пишет обозреватель Financial Times по глобальному бизнесу Рана Форухар.
Рассмотрим некоторые из последних заголовков. На заседаниях Международного валютного фонда (МВФ) и Всемирного банка в Вашингтоне так называемые Бреттон-Вудские учреждения подверглись нападкам после того, как лидеры стран Глобального Юга осудили лицемерие кредиторов богатых стран, которые требуют жесткой экономии от заемщиков, в то время как сами накапливают огромные суммы.
В Брюсселе бывший президент Европейского центрального банка (ЕЦБ) Марио Драги выступил с речью, в которой выступил за общую промышленную политику ЕС. По другую сторону Атлантики администрация Байдена утроила пошлины на Китай и приняла петицию профсоюза об облегчении торговли в судостроении, чтобы противостоять государственной поддержке Китая его собственной судостроительной промышленности.
Но в то же время трансграничный бизнес продолжался в обычном режиме. Канцлер Германии Олаф Шольц взял группу лидеров отрасли с визитом в Пекин для создания совместных предприятий в Китае. А министр торговли США Джина Раймондо помогла Microsoft, де-факто «национальному чемпиону» Америки, договориться об инвестициях в размере 1,5 миллиарда долларов в искусственный интеллект в Объединенных Арабских Эмиратах (ОАЭ).
Лучший способ подвести итог этим заголовкам — понять, что даже несмотря на то, что налогово-бюджетная политика богатых стран меняется в сторону поддержки долгосрочной реиндустриализации и изменения климата внутри страны, глобальные финансовые рынки по-прежнему решительно ориентированы на максимизацию краткосрочной прибыли частного сектора. Борьба будет продолжаться до тех пор, пока не установится новое равновесие.
В Европе фискальная система находится в конфликте с финансовой системой. «Мы преследовали целенаправленную стратегию по сокращению расходов на заработную плату», — сказал Драги, имея в виду европейскую стратегию после 2008 года, заключающуюся в затягивании поясов вместо инвестиций. «Конечным результатом, — отметил он, — было ослабление нашего внутреннего спроса и подрыв нашей социальной модели». Теперь ЕС отчаянно пытается наверстать упущенное посредством нового союза рынков капитала.
Читайте также: Как инвестировать в облигации в нынешних условиях?
Тем временем Белый дом реагирует на тот факт, что свободная торговля просто не учитывает негативные внешние эффекты, такие как изменение климата. Недавно Джон Подеста, старший советник президента Джо Байдена по вопросам чистой энергетики, заявил в своем выступлении: «Когда мы действительно учитываем выбросы, воплощенные в торгуемых товарах... выбросы от производственных процессов, которые создают сырье и промышленные продукты, которые мы покупаем и продаем на мировом рынке… тогда на долю торгуемых товаров приходится около 25 процентов всех мировых выбросов».
Согласно этим расчетам, свободная торговля сама по себе является вторым по величине загрязнителем углерода после Китая. Это связано с тем, что нынешняя глобальная торговая и финансовая система по-прежнему стимулирует то, что является наиболее дешевым для компаний и наиболее выгодным для акционеров, а не то, что лучше для планеты.
Как отметил Подеста, раньше США были крупнейшим в мире производителем алюминия, а теперь половина сырья поступает из Китая, но с выбросами на 60 процентов больше. Фактически, выбросы, которые Американский закон о сокращении инфляции (IRA) надеется сократить к 2030 году, равны тому, что США импортировали в качестве углеродоемких промышленных товаров только в 2019 году.
Стремясь решить эту проблему, Белый дом объявил о создании новой целевой группы по климату и торговле, которая будет опираться на идею торгового представителя США Кэтрин Тэй о «постколониальной» торговой системе, учитывающей углеродный след и трудовые стандарты. Такая система могла бы, например, предлагать передачу технологий развивающимся странам в обмен на ключевое сырье.
Но глобальные финансовые институты также должны будут измениться, чтобы произошли реальные изменения в лучшую систему. Недавно на заседании Oxfam в Вашингтоне Адриана Абденур, специальный экономический советник президента Бразилии Луиса Инасио Лулы да Силвы, указала на «двойственность» «богатых стран и регионов, которые теперь открыто поддерживают и защищают промышленную политику, продолжая при этом настаивать на том, что международная финансовая политика» институты реализуют устаревший Вашингтонский консенсус (список либеральных реформ для развивающихся экономик - прим.)"
Читайте также: Есть ли будущее у коммунистического капитализма Китая?
Белый дом знает, что глобальный Юг прав. Недавно заместитель советника по национальной безопасности США по международной экономике Далеп Сингх призвал к более широкому использованию американских суверенных кредитных схем для снижения процентных ставок для развивающихся стран.
Но он также предложил несколько идей, направленных на увеличение инвестиций в США, которые, казалось, взяты прямо из книги по промышленной стратегии развивающихся стран. К ним относятся «фонд стратегической устойчивости» для обеспечения цепочек поставок экологически чистой энергии и даже фонд национального благосостояния США для долгосрочных инвестиций в стратегические технологии.
Все это говорит нам о том, что мы находимся на важном поворотном этапе и что ни одна страна не имеет ответов на все вопросы. Однако многие заинтересованные стороны хотят держаться за прошлое, даже несмотря на то, что будущее меняется. Например, умышленная слепота немецких автопроизводителей, подписавших с Китаем совместную декларацию о работе над подключенными транспортными средствами, даже несмотря на то, что Европа, вероятно, введет ограничения на китайские электромобили на Старом континенте, поражает. Точно так же вызывает беспокойство то, что стремление Америки противостоять ИИ Китая приведет к тому, что горстка американских технологических гигантов получит еще большую рыночную власть.
Переход к новой экономической парадигме уже начался. Чем это закончится, можно только догадываться, заключает Форухар.
