«Западное сообщество убедилось в ошибочности своего существовавшего четверть столетия мнения и допущения о собственных извилистых путях России на пути к конечной ее цели – интеграции с Западом», - сообщает 10 ноября Роджер Коэн в американском издании New York Times.
Некоторое время идеи о растущих взаимосвязях с Кремлем крепли от Берлина до Вашингтона.
Даже учитывая опасения Москвы по случаю расширения Североатлантического альянса (НАТО), последовавшего после развала Советского Союза, казалось, что Российская Федерация идет именно курсом на интеграцию с Западом – более энергичным образом при президенстве Дмитрия Медведева, и с меньшей энергией, однако тем не менее – при ранней реинкарнации Владимира Путина. Сейчас же, по уверению Роджера Коэна, страны по обе стороны Атлантического океана убедились в ошибочности такого мнения.
Определенное время растущая взаимосвязь с Москвой не вызывала сомнений у Вашингтона и Берлина: она участвовала в «Большой восьмерке», и ход вещей, казалось, делал свою желанную работу, укрепляя взаимовыгодные отношения и усиливая двустороннюю открытость. Эксперты редакции «Новости мира» журнала для инвесторов «Биржевой лидер» полагают, что возлагаемые на Россию евроатлантическим сообществом надежды никак не оправдались.
Путиным избран иной путь российского развития – конфронтация с Западом и укрепление своей личной власти.
Вероятно, причина этого - в московских протестах в 2011 году, возможно, западное вероломство в Ливии, суждение о слабости Соединенных Штатов, украинское восстание или «просто внутренние агенты КГБ, вылезшие наружу» – все это не так уж и важно.
Важны не гипотетические причины, а окружающая нас реальность. Она же такова, что Владимир Путин резко изменил свое направление политики и поднял волну в русском национализме. Это, видимо, есть самым крутым стратегическим поворотом в двадцать первом столетии, с потрясающими и пока не совсем осознанными последствиями. Если судить по сделке России с Китаем по природному газу в объеме четырехсот миллиардов долларов США, то Путин значительно серьезнее нацелен на Азию в сравнении с Обамой; Запад перестает быть притягательным центром для развития Российской Федерации, и теперь она изображает западные государства подлой и испорченной цивилизацией, против которой Россия имеет возможность противопоставить саму себя.
Теперь западное сообщество должно определиться, как же себя вести с новой российской политикой. Со слов профессора Гарвардского университета господина Кайзера, у экспертов по отношениям с Кремлем возникает поразительное убеждение, что экономические антироссийские санкции за аннексию Крымского полуострова могут сыграть роль «полезного стимула» в еще более замкнутых моделях развития, которые сработают неплохо в случае с Москвой. Кайзер заявил, что это вообще-то весьма страшно.
Преобладающим настроением в Вашингтоне является, дескать, озлобленность. Мол, перезагрузка с Кремлем уже опробована, и с этого ничего путного не вышло. На европейском континенте несколько иной настрой: во-первых, Европа теснее связана с Россией в энергетическом и торговом плане, во-вторых же, большинство образованных европейцев понимают, что долгосрочная безопасность в Старом Свете может быть выстроена в работе сообща с Москвой, но не против Российской Федерации.
Путинские действия против Украины не понравились кому-либо, но нынешний кремлевский антизападный разворот способен вылиться в более нежелательную вещь – новую оружейную гонку.
Роджером Коэном пока не видится мировая новая война, но угадывается окончание иллюзий у западных стран. Сотрудничество еще вероятно, есть некие признаки, что Москва может как-то помочь с государством Иран. Тем не менее США и Европа еще не разработали политику, которая способна обеспечивать одновременно как сопротивление и сдерживание России, так и и сохранение с нею связей. Это требуется сделать, ибо перспективы новой реальности взрывоопасны.
Семена нынешних проблем были засеяны на месте снесенной Стены.
Почти совпал по времени публикации со статьей Роджера Коэна и материал в другой американской газете – Los Angeles Times. Корни сегодняшней агрессии Путина она видит в сносе Стены в Берлине.
Кто помнит «холодную войну», тому сегодняшние фотографии и заголовки кажутся достаточно знакомыми. Это отмечается американским историком Мэри Сэротт, автором книги под названием «Обрушение: неожиданные бреши после падения Берлинской стены», в ее статье для издания в Лос-Анджелосе. По ее уверению, тяжело не задаться тревожным вопросом, вроде «Как здесь мир снова оказался?».
Семя сегодняшней проблемы было посеяно, когда ровно четверть века тому назад пала Стена, разделяющая Восточный и Западный Берлин. Для лучшего понимания этого события автор советует сопоставить случившееся после конца «холодной войны» с ходом событий после окончания мировой войны 1939-1945 годов. В победный 1945 год Вашингтон вместе с союзниками стремился инкорпорировать бывшего противника, Германию, по возможности в западное сообщество. Тем не менее в 1989 году стратегию применили абсолютно другую.
Некогда засекреченными историческими свидетельствами показывается, что президентом США Джорджем Бушем-старшим Москва была намеренно оставлена на периферии европейского континента в 1989 году. Неоднократные обращения Михаила Горбачева о включении Москвы в европейские структуры по безопасности после обрушения Берлинской стены были решительно и быстро отклонены.
Поскольку таким образом Вашингтон воплотил в конце восьмидесятых годов прошлого века стратегию по изоляции России, а не ее интеграции, то редкие окна возможностей для сотрудничества бывших врагов закрылись и не откроются, по мнению госпожи Сэротт, в обозримом для нашего поколения будущем.
