Турбьёрн Ягланд, генеральный секретарь Совета Европы, пообщался с ведущими радиостанции «Новое Время». Со слов корреспондентов, сегодня у гостя был вполне содержательный день, полный встреч.
Стало интересным, что в первые же часы его визита в Москве он встретился с правозащитниками Российской Федерации, а именно с обществом «Мемориал». Это стало известно корреспондентам раздела «Новости Мира» журнала для трейдеров и инвесторов «Биржевой лидер».
Генеральный секретарь посетил сегодня общество «Мемориал». А до этого у него проводилась встреча с некоторыми организациями гражданского общества. «Я желал отдать должное «Мемориалу» за труды этой организации на протяжении многих лет. Конечно, я желал также проявить солидарность с данной организацией, которая оказалась в тяжелой обстановке. Я, конечно, имею надежду, что она способна быть урегулирована», - рассказывает он.
С его слов, он способен помочь. И первое, что он осуществил, когда услышал об про эту обстановку несколько недель назад – он незамедлительно пообщался в телефонном режиме с министром юстиции. «Мы проводили обсуждение по данной ситуации, и у меня появилось четкое впечатление, что министр юстиции не полностью рад подобной ситуацией и желает отыскать выход из положения», - говорит генсек. С его слов, у него в настоящее время появилось ощущение, положительное ощущение, что вопрос способен быть приведен к решению правильно.
Присутствует ощущения, что это, к сожалению, несколько типичная история для правозащитников сейчас здесь. По той причине, что различного рода проблемы и по различным причинам проблемы появляются и у других организаций – к примеру, у «Голоса».
Генеральный секретарь Совета Европы не отрицает это, и это одна из причин, почему он здесь, один из ведущих вопросов, который он выдвигал на обсуждение сегодня с министром юстиции. В частности, имеется закон о некоммерческих организациях, исполняющий функции зарубежных агентов, который способен привести к существенному нажиму на некоммерческие организации и предоставляет возможности для различной интерпретации данного закона. По этой причине Ягланд согласился с собеседниками: с данным законом не все в порядке, не все правильно, и особенно с применением этого закона.
Суть состоит в том, что когда принимали закон, к примеру, об зарубежных агентах (сегодня рассуждают снова о «нежелательных организациях», вот сейчас образовалась подобная история), то всегда ссылаются на иностранный опыт и рассказывают: «А вот в вашей хваленной демократической Европе, а вот в ваших Соединенных Штатах Америки – вот там это практикуется повсюду, и ничего особенно, ничего негативного в этом нет.
Ярлык иностранного агента.
В действительности имеется в Соединенных Штатах Америки закон, принятый еще в 30-е годы, где ведется разговор о зарубежных агентах. Но в Европе по-настоящему принята абсолютная прозрачность по отношению того, как финансируются организации, откуда прибывают финансовые средства. И если имеется законодательство в отношении налогового статуса, то все обязано соответствовать данному закону. Однако навешивать на организацию ярлык зарубежного агента только по той причине, что она обретет финансирование из-за границы – это не является правильным, по той причине, что это указывает на то, что у организации как бы имеется двойное дно, что она проводит работу против собственного государства, собственного общества. А это совсем необязательно так.
По этой причине Генсек решительно против подобного навешивания ярлыка просто по той причине, что организация финансируется из-за границы. Но полная транспарентность, прозрачность требуется. А вот формулировка «зарубежный агент» несет определенные коннотации и имеет определенной историей, особенно в этом контексте. И все обязаны понимать, что не просто ходить с подобным ярлыком.
Тем не менее, когда принимаются подобные законы и когда осуществляется еще много других вещей, и мы способны услышать какие-то протестующие голоса из структур Европы, в том числе и из Совета Европы, то все чаще в Российской Федерации рассказывают о том, что: «Собственно, ПАСЕ либо Суд по правам человека в Страсбурге, Совет Европы как таковой не способны быть нам указом, потому что – ну что? – мы не должны всю жизнь подчиняться данной юрисдикции». И все чаще рассказывают о том, что Российская Федерация способна выйти из данного рода международных структур. Предположим, это реально осуществляется.
Тогда каждый гражданин Российской Федерации потеряет возможность, потеряет право направить обращение в самый высокий суд Европы (если вопрос заключается так, если Российская Федерация выходит из Совета Европы). Это будет очень значительно для граждан Российской Федерации, будет иметь значительные последствия. Стоит посмотреть, сколько граждан направили жалобы в этот суд на протяжении последних нескольких лет. Это очень-очень актуальный суд для большинства граждан в Российской Федерации. И постановления суда способствовали изменению законодательства Российской Федерации, правильному направлению…
В первую очередь Турбьёрн Ягланд желал бы заявить, что вопрос о выходе из Совета Европы просто не стоит на повестке дня в Российской Федерации и не стоит на повестке дня в Страсбурге, так что стоит этот вопрос отложить в сторону. Теоретически (если поставить вопрос теоретически: «Если Российская Федерация выйдет из Совета Европы?») незамедлительно произойдет то, о чем он говорил: каждый гражданин способен потерять возможность направить обращение в этот суд. Именно по этой причине он считает, что этого не произойдет, по той причине, что суд – очень актуальный инструмент для общества России, для норвежского общества, для Соединенного Королевства, для всех стран-членов Совета Европы.
