В начале 1990-х, когда эксперт еще плотно занимался республиками Российской Федерации и их возможной суверенизацией, отправлялся в Казань для встречи с главой Минтемером Шаймиевым. Российская Федерация уже разрушила Советский Союз, было понятно, что политика превращения Татарстана в «16-ю республику», символом которой являлся Минтемер Шарипович, проиграла. Однако, Шаймиев имел под контролем политическое и предпринимательское пространство своей республики куда крепче и увереннее, чем Ельцин общероссийское.
Для того чтобы быть уверенным в этом, достаточно рассмотреть на биографии лидеров сегодняшнего Татарстана. За последние 25 лет в республике поменялось всего два главы, Фарид Мухаметшин руководит парламентом Татарстана с 1991 года (с несущественным перерывом на пребывание на должности премьера), премьер-министров было всего четыре, из которых два продолжают управлять республикой на должности президента и председателя парламента. Если это – не модель номенклатурной стабильности, то что тогда номенклатурная стабильность?
Как рассказал Виталий Портников, конечно, тогда, в Казанском кремле, тяжело было представить, что шаймиевская система способна добиться таких впечатляющих результатов и что граждане, которых он будет встречать в коридорах правительства Татарстана, не оставят свои кабинеты даже спустя десятилетия. Но все равно было заметно, что татарстанская модель существенно разнится от российской. И он не преминул указать Шаймиеву на данные различия. Мудрый Минтемер взглянул на него лукаво и выразился в том смысле (сейчас он, конечно, в точности не может вспомнить цитату, но смысл был понят), что Татарстан абсолютно не обязательно обязан меняться под Российскую Федерацию, наоборот – это Российская Федерация способна измениться, если проявляет интерес в Татарстане. Так, мол, в истории уже бывало. Это стало известно корреспондентам раздела «Новости мира» журнала для трейдеров и инвесторов «Биржевой лидер».
Автор не скрывает, что тогда он относился к данной фразе не совсем доверчиво, но запомнил. И спустя несколько лет убедился, что Шаймиев абсолютно прав. Интеграция с Татарстаном – и другими республиками Российской Федерации, которые имели возможность соревноваться по показателю контроля правительства над обществом с Казанью, стоила Российской Федерации ее демократической перспективы. Уже спустя несколько лет после беседы эксперта с главой Шаймиевым казанский и московский кремли имелась возможность поменять местами. Никто не замечал бы различий с точки зрения слияния номенклатуры и бизнеса, влияния правительства на средства массовой информации и гражданское общество, контроля над избирательным процессом и настроениями граждан.
Шаймиев не имел возможности добиться независимости своего государства, но одержал над политиками в Москве лидерство, о которой Казань мечтала, скорее всего, со дня своего крушения царем Иваном IV: превратил в Татарстан всю Российскую Федерацию. Между прочим, политическая партия региональных «баронов», которую Шаймиев основал и возглавил на закате ельцинской эры, и которая уверенным шагом продвигалась к правительству в государстве в союзе с лужковско-примаковским «Отечеством», так и звалась – «Вся Россия».
На то время оставался еще один, не побежденный Москвой регион государства, – Чечня. Государство, с которым воевали и петербургские цари, и большевики, и Ельцин, и Путин – и только последний, сравняв ее территорию ковровыми бомбардировками и разделив танковым рвом от остальной Российской Федерацией, спровоцировал к некому послушанию хотя бы тот клан, который давал ему обещания контролировать остальные. Для успокоения мятежного горного края приходилось разрешить данному клану действовать по собственному усмотрению как на территории самой республики, так и за ее периметром, закрывать глаза на крушение политических противников, проводить контроль над «своей» диаспорой и ее денежными потоками – словом, на превращение Чечни в страну в стране. И все-таки это еще был не Татарстан. По той причине, что Российская Федерация продолжала жить собственной жизнью, а Чечня – своей.
Смерть политика Бориса Немцова все это поменяла, вне зависимости от настоящей степени причастности чеченских «силовиков» к убийству данного политического лица. Сама идея хладнокровной ликвидации неугодного оппонента буквально под окнами президента государства – родом из Грозного, а не из Москвы. И если прийти к согласию, что данная идея владеет правом на существование и акцептируется центральным правительством, тогда уже довольно скоро Чечней станет вся Российская Федерация. Это и будет являться платой за интеграцию и послушание непокорного региона – плата, которую завоеватель обязан отдать покоренным так либо иначе.
Путину остался тяжелый выбор.
Как рассказывает Виталий Портников, журналист и политический комментатор, у Владимира Путина в самой действительности тяжелый выбор. Он обязан решить, кем ему быть – Шаймиевым либо Кадыровым, московским ханом либо кремлевским имамом. И ханством он руководить так либо иначе научился, так как именно ханство обрел в наследство из рук Бориса Ельцина. А руководство имаматом – это куда более тяжелая и кровавая наука, которой требуется обучаться на ходу, беспощадно избавляясь от врагов, щедро одаривая опричников, не оглядываясь на международную репутацию и экономические последствия своей политики. Другой вопрос – способна ли Российская Федерация, уже привыкшая быть ханством, выдержать превращение в имамат.
