Возможность освобождения украинской летчицы Надежды Савченко прокомментировал Павел Казарин. Он убежден, что надежда на освобождение уменьшается с каждым новым требованием. Об этом сообщают корреспонденты раздела «Новости Мира» интернет-издания для трейдеров «Биржевой лидер» со ссылкой на «Крым. Реалии».
Содержание Надежды Савченко в следственном изоляторе Москвы и судебный процесс против нее прокомментировал журналист, обозреватель и телеведущий Павел Казарин. По его мнению, сейчас общественность имеет возможность наблюдать за процессом рождения символа, сопровождающегося угасанием человека.
Казарин напоминает, что в плен украинка попала в июне прошлого года невдалеке от Луганска. Сначала летчицу допрашивали в Луганске, выложив видео допроса в сеть, затем вывезли на российскую территорию. Потом представители Следственного комитета Российской Федерации заявили о задержании Савченко в такси в Воронеже после того, как она в качестве беженки перешла российскую границу.
По мнению журналиста, очень мало слов можно сказать в ответ, когда приходится смотреть, как люди с таким большими звездами на погонах говорят такую ложь, которая даже логическому анализу поддается с большим трудом. Сначала интернет-сообщество смотрит видео, в котором Савченко говорит, что сражается за Украину, потом она оказывается в Москве, где ее обвиняют в незаконном пересечении границы.
То, что летчицу взял в плен батальон «Заря», которым на то время руководил Игорь Плотницкий, можно объяснить войной и желанием обменять Савченко на кого-либо из своих товарищей. Допрос с видеозаписью также более-менее понятен – век информационных технологий, важно сохранить в памяти допрос в вопросах, ответах, с интонацией. Однако очень трудно объяснить вывоз летчицы в Москву и начало судебного процесса над ней, изначально проигрышного и очень вредного для имиджа самой судебной системы.
Присутствие женщины на войне, по мнению Казарина – это всегда история о триумфе духа с обязательным элементом сочувствия. К мужчине в этом плане общественное мнение относится по-иному, мужчине на роду написано воевать и защищать свое племя. Вопреки всем разговорам о равноправии, люди в большинстве своем остаются сексистами, поэтому сочувствие к воюющей женщине несоизмеримо больше, чем аналогичное чувство по отношению к представителю сильной половины человечества.
В случае Надежды Савченко речь идет о женщине-офицере, которая на войне за свою страну попадает в плен и под суд. История может обернуться серьезными имиджевыми потерями, в первую очередь для тех, кто будет выносить обвинительный приговор. История в любом случае выглядит очень дурно, мировая общественность это прекрасно понимает.
Совсем уж не понятно, на что в этой ситуации рассчитывала Москва. Очевидно, что оправдательного приговора в деле Савченко ждать не стоит, что объясняется спецификой судебной системы. Казарин констатирует, что как только человек попадает в зубы судебной системы – она будет его жевать до конца. В то же время сомнений не вызывает то, что обвинение и суд начались после соответствующего распоряжения.
Казарин полагает, что был человек, который принял решение о старте истории с такси в Воронеже, нелегальном пересечении границы. Затем к списку обвинений, которые выдвигаются гражданке другого государства, прибавилось соучастие в убийстве российских журналистов. В этом случае совсем непонятна цель, ради которой все эти действия предпринимались.
При анализе ситуации можно допустить объяснение нерациональности системы тем, что иногда системе приходится обслуживать собственные потребности. Иногда, по словам журналиста, бывают случаи, когда желание какого-то отдельного винтика в системе получить выгоду в конечном итоге сказывается негативно на всей системе. Тем не менее даже с точки зрения выгоды для деталей, а не вертикали, бессмысленным выглядит судебный процесс.
А если для публичной демонстрации милосердия?
Некоторые люди, отметил Казарин, верят, что Савченко осудят, чтобы через некоторое время отпустить, продемонстрировав тем самым милосердие Владимира Владимировича. Однако в данном случае вопросы вызывает обвинение, которое выдвинули летчице. Если можно великодушно помиловать вора или девушку, танцевавшую в церкви, то помилование убийцы объяснить электорату будет как минимум трудно.
На данное время, по прошествии почти года со дня попадания в плен Савченко стала больше самой себя, став символом. Сейчас она и депутат украинского парламента, и делегат ПАСЕ, и пленница, за судьбу которой постоянно хлопочут ведущие мировые политики. Тем не менее, каждая просьба об освобождении не приближает его, а наоборот, только отдаляет.
По мнению обозревателя, уже на протяжении полутора года Россия борется за право считаться сувереном – поступать так, как заблагорассудится, без оглядки на правила или чьи-либо требования. Матрица принятия решений, актуальная в России, рассматривает помилование исключительно как добровольное желание первого лица. Любой намек на то, что решение принимается под чьим-то давлением, делает помилование перспективой фантастической.
В принципе, украинскую летчицу могли бы освободить так же, как Ходорковского, когда это выглядело доброй волей и использованием права на милосердие. При этом совершенно не важно, сколько переговоров в очень закрытом формате предшествовали освобождению олигарха, на публике оно выглядело именно, как помилование. С учетом этого обстоятельства, по мнению Казарина, каждое публичное требование об освобождении Савченко лишь снижает вероятность амнистии Надежды.
