Обращение российского офицера Владимира Старкова к президенту Путину прокомментировал Сергей Кривенко. Он уверен, что позицию российского военного руководства ситуация со Старковым вряд ли изменит, об этом сообщают журналисты раздела «Новости Мира» интернет-издания для трейдеров «Биржевой лидер» со ссылкой на Радио «Свобода».
В ходе интервью Сергей Кривенко, правозащитник и директор проекта «Гражданин и армия», рассказал об оценке задержания украинскими пограничниками майора российской армии Владимира Старкова, перспективах развития ситуации и ее последствиях. Он уверен, что ситуацию с непризнанием присутствия российских военных на Донбассе задержание Старкова и его обращение вряд ли изменит. С большой вероятностью можно сказать, что позиция российского оборонного ведомства останется неизменной.
По поводу видеообращения Старкова многие говорят, что сказанному в тюрьме верить нельзя в принципе, возможно оказание давления на говорящего. Возможность проверить, оказывалось ли на человека давление, есть не всегда, но правозащитники этим занимаются. Необходима также проверка того, говорит ли человек правду. В этом вопросе нужно более детальное изучение – отправка запросов в Минобороны, получение ответов и возможное опротестование полученных сведений.
О результатах проверки заранее говорить сложно, поскольку уже фиксировались разные случаи. В некоторых ситуациях россияне, отправившиеся на Донбасс добровольцами, пытались выдать себя за военнослужащих. Задокументированы также случаи, когда российское оборонное ведомство занимается фальсификацией документальных данных и говорит неправду. Поэтому требуется проведение тщательного и длительного анализа.
Очевидно, что в своем обращении Старков говорит с учетом недавнего примера задержания российских спецназовцев – Александрова и Ерофеева. Между тем их ситуации похожи. В двух случаях документальная проверка еще не проводилась, пока заявления сторон голословны. Разрывание контракта с российским военнослужащим является процедурой нелегкой, требуются записи о взысканиях для обоснования решения.
Об Александрове и Ерофееве российское Минобороны уже заявило, что перед отправкой на Донбасс они уволились из Вооруженных сил, но это еще не проверенные данные. В ситуации со Старковым также следует ждать проверки, кроме прочих процедур, будет проанализировано, не давал ли он показания под давлением. В присутствии российских правозащитников и на суде он вполне может отказаться от показаний.
Можно предположить, что, помня о ситуации с двумя спецназовцами, Старков в обращении говорит о 19 годах службы, как бы намекая, что знают его многие, сослуживцы могут подтвердить правдивость слов. В то же время у многих погибших на Донбассе есть родные, близкие люди, которые дружно молчат. Объясняя молчание, Кривенко отмечает, что оно стало результатом воздействия многих факторов.
Для россиян, по словам правозащитника, официальная позиция правительства значит на самом деле очень много. Еще из истории с Афганистаном граждане усвоили, что правительство всегда делает и говорит то, что лучше для государства. Масштабы потерь пока позволяют замалчивать присутствие российских военных на Донбассе. К этим обстоятельствам, по утверждению юриста, следует прибавить усилия пропагандистов, благодаря которым россияне уверены в том, что разрешение ситуации на Донбассе единственно верное. Тотальная секретность позволяет многим, кто понял суть происходящего, молчать без зазрений совести.
Государство отрицает наличие у людей самых базовых человеческих прав, в том числе и права на жизнь – Лев Шлосберг.
Оппозиционный общественный деятель, псковский депутат от «Яблока» Лев Шлосберг, который борется за справедливое расследование дела псковских десантников, предположительно, погибших на Донбассе, называет отношение к вопросу признания участия российского армии в войне в Украине своеобразным маркером состояния российского общества. Он утверждает, что теперешнее Российское государство отличается высокой степенью озверения по отношению к людям, и граждане это чувствуют.
По утверждению депутата, Российское государство не просто перестало считаться с людьми, а отрицает само наличие у граждан базовых человеческих прав, включая право на жизнь, свободу и личное достоинство. По сути, государством граждане воспринимаются как неодушевленные существа, которые являются предметом государственной собственности. С учетом такого отношения люди стараются максимально ограничить количество контактов с государством.
Свою точку зрения люди не высказывают, они видят, что весь государственный механизм может быть использован для морального, а может, и физического уничтожения человека. Многие семьи, которые потеряли близкого человека на Донбассе, молчат из страха, другие ограничены пособиями от государства.
Многим семьям предлагается подписать документ о неразглашении государственной тайны, что Шлосберг называет незаконным, поскольку разглашать секретные данные, в принципе, могут только люди, имеющие к ним допуск. В результате в российском обществе бытует некий заговор, при котором правдивая информация обсуждается только в узком кругу посвященных. Все граждане владеют сведениями, но перед тем, как они открыто начнут об этом говорить, в стране должен поменяться режим.
