Неоднозначные моменты идеологии «русского мира» оценил Павел Казарин. Он уверен, что моральные авторитеты прошлого являются слабым оправданием тех или иных поступков в настоящем. Об этом сообщают журналисты раздела «Новости Мира» интернет-издания для трейдеров «Биржевой лидер» со ссылкой на «Крым. Реалии».
Украинский журналист и политический обозреватель Павел Казарин в тексте своей публикации рассмотрел попытки идеологов «русского мира» сделать акценты на моральных авторитетах прошлого. Сейчас нередко можно встретить рассуждение о том, на чьей стороне в конфликтах современности оказались бы условный Пушкин, Достоевский или Толстой.
По мнению журналиста, попытка сделать авторитетов литературного мира торговыми агентами для реализации ими имперских фантомов неизменно выглядит одинаково неуклюже. К примеру, в современном прочтении пушкинского «Клеветникам России» ищут параллели с польским восстанием и Майданом в Украине. После этого традиционно принято посылать Александра Сергеевича в витруальные окопы воевать за сказочную «Новороссию».
При этом совершенно никакого внимания не уделяется тому, что представитель 19 века быть моральным индикатором через 2 столетия вряд ли может. Как бессмысленное рассуждение подобное сравнение воспринимается даже потому, что каждый человек является неотъемлемой частью времени, в котором происходило его формирования как личности. При переносе авторитетов прошлого в современность обязательным является, в частности, соблюдение точной характеристики личности.
Людям, которые сейчас пытаются воскресить авторитеты прошлых веков, целесообразно более детально разбираться в характеристике конкретных личностей. К примеру, придется вспомнить, что Пушкин был рабовладельцем, современного Достоевского называли бы ксенофобом, а Афанасия Фета – антисемитом. Именно поэтому прошлое следует оставлять прошлому, перенося из него только эстетику, без этики.
По мнению Казарина, для определения теперешней позиции Пушкина надо допустить, что русский классик родился приблизительно в 1970 году, окончил школу во времена Горбачева, пошел в армию в одной стране, чтобы демобилизоваться в другой. Также гипотетическому Пушкину надо посмотреть «Лебединое озеро» в 1991 году и пройти через собственный выбор баррикад в 1993 году. Кроме того, писателю следует пройти через времена «Курска», «Булгарии», Беслана и Кадырова с дальнейшими событиями. Лишь в этом случае можно предполагать, в каком лагере оказался бы писатель.
Допустимо извлечение в современность морального авторитета прошлого временем лишь в том случае, если он более-менее вписывается в теперешние реалии. Одним из таких людей называет Казарин Сергея Довлатова. Он напоминает, что Че Гевару писатель всю свою жизнь считал бандитом. Вряд ли литератор смог найти большое количество различий между Че и Игорем Стрелковым. Один из персонажей рассказывал, как жить Боливии, второй пытался подогнать под собственные мерки Украину.
Тем не менее вполне возможно, что Довлатов с учетом современных реалий мог поменять свое мнение. Аналогично по-другому смотреть на происходящее сейчас мог и Бродский. В результате поэт, вполне допустимо, опровергнул бы собственное монументальное произведение «На независимость Украины» с упоминанием в нем «брехни Тараса». Очевидно, что прошлое для этого и является прошлым, чтобы экстраполировать его на современность не имело смысла.
Далеко не все элементы «пакета русскости» приемлемы.
Обращает внимание журналист также на то, что в попытке отправить классиков прошлых веков на современный виртуальный фронт есть еще одна примечательная деталь. Заключается она в том способе преподнесения «русскости», который сейчас используется официальной Москвой. Условный товар под названием «русскость» продается исключительно в пакете.
В комплект входит обязательная радость по поводу аннексии Крыма, оккупации Донбасса. Кроме того, адепты секты «русского мира» обязаны называть Обаму обезьяной, молиться на кирпичные стены Кремля и его обитателя, говорить о сапогах и Индийском океане, хотеть прижать украинцев к ногтю и «искандерами по Лувру».
Постсоветский русский вынужден следовать моде, диктуемой сверху, параллельно сдирая с себя ярлыки устаревшие. Сейчас в тренде Вика Цыганова и Хирург, Рамзан Кадыров и Всеволод Чаплин, шубохранилища и Russia Today, гомофобия с радиоактивным пеплом. В современный пакет «русскости» входит много не совсем приятных составляющих. Но те, кто начинку полностью не поддерживает, могут быть объявлены «пятой колонной».
Параллельно ведется спор о том, какая Россия является настоящей. Одни участники дискуссии уверены, что представлена страна Чайковским, Лермонтовым и Толстым, но не связана с той агрессией, которая есть сейчас. Оппоненты их уверены, что суть страны остается неизменной. Неизбежный крах второй России понимается первой группой спорщиков, они пытаются спасти хотя бы первую, вторые готовы пустить одновременно на дно оба аспекта существования государства. При этом в пылу дискуссии обе стороны, скрестившие копья в споре, не обращают внимания на то, что после встречи с условным айсбергом на дно незамедлительно пойдут обе страны, о которых они так напряженно спорят.
