Мирные переговоры по урегулированию сирийского конфликта обернулись ужесточением боев – по словам Василия Кузнецова, возглавляющего Центр арабских и исламских исследований, имеющийся в Сирии комплекс глобальных противоречий накладывается на многочисленные противоборства во всем ближневосточном регионе, в которые региональные страны стараются втянуть Соединенные Штаты и Российскую Федерацию, и в конечном итоге переговорный процесс по Сирии просто никому не нужен. Более детально мнение Кузнецова относительно того, почему переговоры, направленные на становление мира в Сирии, в итоге обернулись только лишь ужесточением боев, изучали журналисты раздела "Новости Мира" издания "Биржевой лидер".
Василий Кузнецов в статье, опубликованной информагентством РБК, объяснил, почему переговоры, направленные на урегулирование сирийского конфликта, на практике оборачиваются только лишь ужесточением боев. По его мнению, открытие в российской столице представительства Сирийского Курдистана может стать очередным поворотным этапом в сирийском конфликте. Впрочем, за последнее время такого рода знаковых событий было вполне достаточно – это и информация о подготовке Соединенных Штатов к вводу своих военных на территорию Ирака, и обвинения в коррупции, предъявленные Белым домом президенту РФ, и масштабное наступление сирийской правительственной армии, и заявления о готовящемся вторжении в Сирию ОАЭ и Саудовской Аравии с одобрением данной инициативы Вашингтоном, и резкая реакция на это со стороны Дамаска.
Судя по всему, именно с этими событиями и была связана непримиримость сторон, принимавших участие в мирных переговорах по сирийской проблеме, состоявшихся в Женеве. И представители власти, и представители оппозиционных сил получили основания для того, чтобы надеяться на изменение нынешнего статус-кво, что в итоге позволило бы им участвовать в переговорном процессе, находясь в более выигрышной, чем сейчас, позиции.
Три измерения сирийского конфликта.
По словам эксперта, у сирийского конфликта есть три измерения. Первое измерение – это внутреннее, противостояние между Башаром Асадом и силами оппозиции. Второе измерение – региональное, где Турция выступает против Ирана, а тот, в свою очередь, выступает против Саудовской Аравии, все вместе выступают против джихаддистов, и так далее. Третий уровень – глобальный, и здесь Российская Федерация противостоит коллективному Западу.
Если говорить о третьем, глобальном уровне, то для РФ сирийский конфликт имеет значение в плане выстраивания отношений с западным миром с одной стороны, и для общего позиционирования Российской Федерации в современном мире – с другой. То, что российские власти рассматривают военную операцию в Сирии в качестве инструмента "принуждения к дружбе", знают, наверное, все, но это весьма упрощенное толкование избранной Кремлем линии.
Опыт, приобретенный в начале нулевых, показал, что сотрудничестве в сфере борьбы с терроризмом может быть эффективным только лишь в том случае, если все стороны имеют позитивный настрой, тогда как в случае с Сирией следует говорить, скорее, не об общей войне с террористами, тем более что нет даже единого списка этих самых террористов, с которыми нужно бороться, а о демонстрации Россией своей способности к самостоятельному решению задач.
Для Соединенных Штатов за последние годы Ближний Восток потерял свое прежнее первостепенное значение во внешней политике Белого дома из-за переориентации Вашингтона на Азиатско-Тихоокеанский регион, а также из-за снизившейся зависимости США от поставок ближневосточной нефти. Американское руководство вообще хочет уйти из этого региона, но сделать это нужно так, чтобы уход не выглядел как поражение.
В итоге взаимодействие США и РФ развивается одновременно по двум линиям. В рамках первой линии наблюдается продуктивное сотрудничество руководителей внешнеполитических ведомств, тогда как вторая линия является более конфронтационной. Группы влияния, представляющие данную линию (как в Москве, так и в Вашингтоне) рассматривают, судя по всему, ситуацию в Сирии только лишь как производную от повестки дня США-РФ, акцентируя при этом внимание на возможных силовых методах решения проблемы.
Данные перипетии своеобразным образом передаются и на региональный уровень, где Москва после начала военной операции своих ВКС в Сирии также стала одним из игроков. Для России в этом есть серьезная проблема, поскольку ей становится все сложнее позиционировать себя в роли медиатора, к которой так стремится Кремль, и недавний конфликт с Анкарой это весьма наглядно продемонстрировал.
В итоге, в современной мировой политике возникли очень опасные тренды, важнейшим из которых является рост субъективизма. Рост напряженности на всех уровнях, как на региональном, так и на глобальном, активизация боевых действий в Сирии, различные угрозы о введении войск, и так далее, вызваны изменившимся балансом сил внутри политической элиты одной страны, где "ястребам" удалось одержать сиюминутную победу над "голубями". Речь идет о Соединенных Штатах, но данная тенденция характерна не только для США, но и для остальных игроков, и глобальных, и региональных. В итоге наблюдается возрастание личного фактора на фоне фактической парализованности международных институтов.
