Вывод военных Российской Федерации из Сирии есть политическим поражением Кремля и свидетельством ограниченности московских ресурсов. Об этом 15 марта рассуждает Константин Эггерт в эксклюзивном материале для DW.
Рунет полнится уже саркастическими мемами в стиле «Однако здесь концепция участия военщины РФ в Сирии изменилась...».
Есть масса свидетельств утверждения, что еще месяц-другой назад ни про какой вывод российского ограниченного контингента из этой раздираемой войной арабской страны и речи не шло. Эксперты редакции «Новости Мира» журнала для инвесторов «Биржевой лидер» полагают, что российское руководство, наоборот, обещало продолжить вооруженную кампанию на сирийских просторах.
Пока представляется неясным, действительно ли военнослужащие России отправятся домой или же подпадут под ротацию с личным составом, вероятно, с небольшими сокращениями. Однако кажется, что, вне зависимости от дальнейшего сохранения Москвой своих авиационной и морской баз на сирийском побережье, боевые активные действия, проводившиеся в течение нескольких последних месяцев российскими воздушно-космическими силами в этом ближневосточном государстве, все же будут свернуты.
Кремль остался без козырей.
Похоже, что РФ решилась на вывод своих ВКС тогда, когда объявили в последних числах февраля про прекращение огня и начало американо-российского сотрудничества в интересах поддержания перемирия. Скорее всего, именно разговоры о прекращении огня и дали формальный политический повод главе российского государства Владимиру Путину объявить: весь комплекс задач, поставленных перед военными России, якобы выполнен, и они теперь могут домой возвращаться.
Хотя, судя по высказываниям деятелей в Москве, эти задачи в себя включали также как искоренение группировок террористов, так и поддержку «законных руководителей Сирии», то есть президента Асада. Именно он, в соответствии с официальной путинской версией, и попросил россиян о помощи осенью минувшего года. Каких-либо свидетельств о том, что сирийский президент предложил теперь Кремлю вывод его военных, не существует и не может быть. В ситуации с шатким перемирием нет основательного резона для Башара Асада отказываться от военной помощи России. Несмотря на то, что Кремль сообщил о согласовании своего решения с сирийцами, красноречивое молчание в Дамаске вечерней порой 14 марта является скорее подтверждением того, что Асаду вывод войск Путиным показался сюрпризом, и, скорее всего, весьма неприятным и болезненным.
Объявление про отвод войск отбирает у Российской Федерации серьезный рычаг влияния на ближневосточную ситуацию и важный козырь в ходе международного переговорного процесса по урегулированию в Сирии. На Ближнем Востоке уважают и ценят одну лишь силу. Команда на вывод ВКС РФ (только если это не есть проявлением какой-то особенной изощренной военной хитрости) будет воспринята однозначно саудовцами, иракцами, иранцами, турками и курдами как свидетельство ограниченных кремлевских ресурсов и отсутствие у Москвы четкого понимания и представления о своих интересах в данном регионе.
Разумеется, ближневосточный регион и Россия станут местом циркулирования превеликого множества конспирологических теорий на сей счет. Некоторые зажили уже своими сетевыми жизнями. Например, одна из них: «Обама устроил размен Сирии на Украину». Или «Вашингтон обещал Владимиру Путину от власти Башара Асада не отстранять». Первое, конечно же, невозможно по той причине, что ни Вашингтон, ни Брюссель не собираются каким-либо образом отказываться от выполнения минских договоренностей. Второе есть невозможным хотя бы потому, что никто сейчас не может поручиться за будущую судьбу президента Асада, в том числе и вездесущий и всемогущий (по мнению преобладающего большинства нынешних россиян) «обком в Вашингтоне».
Все гораздо проще упомянутых конспирологических версий. Во-первых, экономическое и финансовое положение Российской Федерации ухудшаются день за днем. Вряд ли проведение недавнего срочного ночного совещания у Путина при участии блока экономических ведомств и министерств РФ, руководителей Счетной палаты и Центробанка было продиктовано задачами докапитализации госпроектов и стимулирования промышленности, как сообщалось источниками в Кремле средствам массовой информации. Скорее всего, ночной той порой решались гораздо более срочные и болезненные вопросы. Это, например, как отреагировать на фактическую блокировку предполагаемых размещений долговых российских обязательств европейскими и американскими банками. Скверная конъюнктура в экономике плюс антироссийские санкции привели уже к планируемому сокращению военного бюджета и государственного оборонного заказа. Да и саму по себе сирийскую операцию нельзя считать дешевой.
В целом уход Владимира Путина из Сирии еще до прояснения судьбы режима Башара Асада и главных параметров политического конечного урегулирования есть, конечно же, признанием Кремлем своего провала. Не катастрофического, однако весьма тяжелого. Российским правящим классом были, наконец, осознаны пределы его возможностей. Это, впрочем, и проявление реализма Москвы, пусть и, безусловно, вынужденного. Последние два года в нем принято было сомневаться.
