Российские власти и руководство российской армии не скрывают, что в далекой Сирии гибнут военнослужащие Вооруженных сил Российской Федерации. Но вот насколько достоверны данные о потерях в этой ближневосточной стране, которые озвучивают Кремль и Министерство обороны РФ, по просьбе российского интернет-издания Sobesednik.ru выяснял Лев Шлосберг.
В воскресенье, 19 июня, стало известно о гибели сержанта морской пехоты Андрея Тимошенкова. По подсчетам российских СМИ, это уже 11-й российский военнослужащий, погибший в Сирии. Однако есть эксперты и целые аналитические группы, которые утверждают, что потери российской армии в Сирии намного больше. Свой комментарий дал и глава псковского регионального отделения партии «Яблоко» Лев Шлосберг, который первым еще в августе 2014 года сообщил о тайных похоронах российских солдат, направленных в «командировки» на восток Украины для помощи самопровозглашенным республикам ДНР-ЛНР и сложивших там свои головы.
Чем война в Сирии отличается от донбасской авантюры.
Для российской армии война в Сирии принципиально отличается от боевых действий российских «добровольцев» в Донбассе, отметил Л. Шлоcберг. Дело в том, что Кремль и Минобороны РФ до сих пор продолжают отрицать участие подразделений российской армии в военных действиях на востоке Украины. В Сирии российская армия участвует в военных действиях официально, поэтому российские власти вынуждены сообщать о потерях. Этим и вызваны различия в воздании почестей павшим: если погибших в Донбассе хоронили тайно, а награждали закрытыми указами, то отдавших свою жизнь в Сирии и награждают официально, и сообщают о них в официальных СМИ, и присваивают их имена школам и улицам. Таким образом, военно-политическое руководство учло уроки Донбасса, когда покрытые тайной факты гибели российских солдат и офицеров вызывали справедливое возмущение в обществе.
Но есть один нюанс, отметил Л. Шлосберг. Российский президент своим указом от 29 мая 2015 года засекретил данные о военных потерях в мирное время в силовых структурах России, в том числе и в российской армии. Поэтому российское общество остается в неведении как об истинных масштабах участия российской армии в сирийской войне, так и о статистике реальных потерь и их причинах. И здесь действуют вдобавок дополнительные факторы: «Скажем прямо, это не наша война», – подчеркивает Л. Шлосберг. Помощь сепаратистам Донбасса в Москве оправдывали поддержкой русских и русскоязычных украинцев – а что в Сирии? Россия вмешалась в серьезнейший конфликт на Ближнем Востоке, который имеет геополитический резонанс по множеству межэтнических и религиозных причин. Если для сирийского президента Асада все может закончиться крахом на национальном уровне, то для России последствия будут иметь глобальный характер.
Минимальная степень открытости при сообщении о потерях.
Российские власти явно не все сообщают о потерях российского контингента в Сирии – и людских, и материальных. Показательно, что первыми о гибели российских военнослужащих сообщают социальные сети и региональные СМИ, которые получают информацию от родных и близких погибших солдат и офицеров. А уже потом Министерство обороны и Генштаб подтверждают факт гибели своих подчиненных. То есть если СМИ что-то узнали, то военные отрицать не будут. Но ведь вполне логично предположить и обратное: если журналисты не раскопали, то и Минобороны тогда с информацией спешить не будет. Л. Шлосберг уверен, что таких случаев, которые не стали достоянием общественности, намного больше, чем 11 погибших в Сирии российских военнослужащих.
Сегодня таких сводок, как в годы Великой Отечественной войны (такого-то числа наши потери составили столько-то убитыми и столько-то ранеными) не услышишь и не прочитаешь. Вся правда известна только высшему политическому и военному руководству Российской Федерации.
Каков масштаб реальных потерь российской армии убитыми и ранеными в Сирии, установить очень сложно, ведь для этого нужно обладать разнообразной информацией: способы ведения боевых действий (обстрелы и бомбардировки с самолетов – это одно, а наземные операции – совсем другое), плотность столкновений и другая информация, которая российским командованием выдается весьма дозированно и фрагментарно. Утечки информации практически сведены к нулю, так как в Сирии фактически отсутствует русскоязычное население, в отличие от Донбасса.
Тайные похороны солдат – это позор для страны.
Режим секретности при проведении операций за рубежом – обычная практика для большинства стран мира, и это неизбежно и оправданно, отметил Л. Шлосберг. Но за рубежом информацию о погибших раскрывают моментально, а прощание с павшими проходит с большими военными почестями. Для родных и близких погибших очень важно знать правду, на какой бы войне ни погиб их муж, сын, брат, отец. Публичные похороны при поддержке государства смягчают страдания семьи. Например, такое происходило во время международной коалиции в Ираке. На Западе считают, что армии существуют за счет налогоплательщиков, поэтому они обязаны отчитываться перед народом, а не секретить информацию.
Это неправда, что российское общество устраивает пребывание в неведении, отметил Л. Шлосберг. Просто сегодня в России государство довлеет над гражданами, проявлением чего является постоянное ужесточение российского законодательства для подавления инакомыслия, свободы выражения мнений, свободы слова, свободы собраний и митингов.
Каждый конкретный случай гибели российского военнослужащего должен быть расследован максимально полно, а за объективностью расследования должна следить общественность. «Это все должно раскрываться, иначе тайные войны и тайные похороны не закончатся никогда», – подвел итог Лев Шлосберг.
