Неоднозначную историю с обнаружением «украинской ДРГ» на территории Крыма прокомментировал Павел Казарин. Он утверждает, что сама по себе информация является ничем не примечательной, намного более интересными обещают быть последствия. Об этом сообщают журналисты раздела «Новости Мира» интернет-издания для трейдеров «Биржевой лидер» со ссылкой на «Украинскую правду».
В своем блоге журналист Павел Казарин пишет, что, в принципе, нет смысла обсуждать инцидент с присутствием в Крыму «украинских диверсантов». По той же приблизительно причине бессмысленно обсуждение взрывов жилых домов в Москве и Волгодонске в 1999 году. В 2 случаях без труда можно найти скептиков, которые не верят в официальную версию и обвиняют во взрывах ФСБ, а не чеченских боевиков. За прошедшее с момента взрывов время выросло целое поколение, а две версии параллельно живут в слоях российского общества, которые между собой не пересекаются.
В ситуации с «украинскими диверсантами» также намного важнее последующие события. Результатами взрывов домов 17 лет назад стала вторая чеченская война и избрание Владимира Путина российским президентом. Сейчас уже не настолько важно, кто носил мешки со взрывчаткой в подвалы, результат вряд ли удастся изменить. Очевидно, что именно на фундаменте разрушенных зданий начала формироваться российская вертикаль.
Со временем общественность привыкла воспринимать пресс-релизы ФСБ с определенной долей скепсиса. Отчеты были написаны людьми, которые врали об отсутствии «зеленых человечков» в Крыму и придумали версию об украинском истребителе, якобы уничтожившем «Боинг» . Эти же самые люди меняли мочу спортсменов-олимпийцев, в 10 раз увеличили количество жертв грузинских обстрелов Южной Осетии и сделали много других откровенно абсурдных заявлений.
Именно поэтому сейчас нет смысла анализировать версию событий в Крыму от ФСБ. Любой человек прекрасно понимает, что у Киева нет причин устраивать теракты на территории Крыма. Для «срыва курортного сезона» на аннексированной территории совсем не обязательно отправлять диверсантов, Киеву достаточно только запретить украинским туристам посещать Крым. Однако официальная украинская власть предпочитает о полуострове не вспоминать. В этом контексте история об украинских танках и артиллерии выглядят скорее как реклама решительности Киева, но поверить в это трудно.
В данном случае, по мнению Казарина, намного более важны последствия. Общеизвестно, что российская медиаповестка журналистам не принадлежит. Тенденции в информационном пространстве определяет вертикаль, именно представители власти решают, какое событие пройдет незамеченным, а о чем россияне будут говорить. Потому в прессе широко не освещался обмен Надежды Савченко на российских спецназовцев, поскольку о самих плененных на Донбассе российских силовиках публика не знала. Отправка Савченко в Киев стала актом суверенного милосердия, спецназовцы после возвращения домой преданы забвению.
Соответственно, о «крымском инциденте» российской общественности стало известно вовсе не потому, что действительно имела место реальная группа диверсантов или столкновение со стрельбой. Даже если гипотетически допустить, что диверсанты были, то выход темы в информационное поле разрешен Кремлем. Российская власть решила, что история будет связана именно с украинским вторжением, хотя вполне могла сделать выбор в пользу дезертиров или учений на границе. Соответствие реальности и медиареальности профильных специалистов в Кремле никогда особо не волновало.
Информационные поводы тесно связаны с реальными целями.
Когда Москва нуждалась в поводе для вторжения в Крым – российская пресса наводнила Киев радикалами. Распятые мальчики рождались, когда Кремль был заинтересован в поводе для эскалации конфликта. В то же время российское руководство старалось не комментировать уничтожение бомбардировщика турецкими силовиками, пока заявление Анкары не лишило возможности замалчивать инцидент.
Сейчас Москва сделала выбор в пользу самого жесткого варианта объяснения произошедшего. В выбранном объяснении Украина объявляется врагом, а действия Киева такими, которые «заслуживают ответных мер». Очевидно, что внимание следует сосредоточить на «ответных мерах». Бессмысленно доказывать отсутствие диверсантов, поскольку публичная реакция хозяина Кремля уже известна, и менять ее никто не собирается.
С точки зрения Киева все произошедшие недавно события являются попыткой Москвы обвинить Украину в срыве реализация Минских соглашений. Звеньями этой цепи является отказ Киева от утверждения российского посла, «покушение» на лидера луганских боевиков Игоря Плотницкого и появление диверсантов в Крыму. Совокупность этих событий должна показать, что украинские власти непримиримые, они якобы срывают процесс мирного урегулирования, поэтому мировому сообществу следует оказывать давление на Киев и снимать санкции с России.
В Киеве воспринимают происходящее как очередную провокацию для «босниизации» страны. Это объяснение является правильным, но не единственным. Необходимо учитывать, что в российском случае внешняя политика тесно связана с политикой внутренней. Новая российская реальность включает в себя законы Яровой, контроль над медиапространством, «крымнаш», сирийскую операцию, провокации в воздушном пространстве других стран, «радиоактивный пепел» и другие моменты.
Москва восприняла Революцию достоинства как публичную пощечину, все дальнейшие события являются ответной реакцией Кремля. Российская реальность после Крыма изменилась очень сильно. В настоящее время отсутствуют любые варианты альтернативной повестки будущего. Теперь даже национализм возможен в контексте имперскости, главной угрозой режима он перестал быть.
На данном этапе российская элита стремится окончательно законсервировать ситуацию, угроза появления внесистемных игроков подавляется. Вписывается в эти рамки и украинская политика Кремля. История о появлении украинских диверсантов в Крыму является хорошим поводом, когда Москва нуждается в поднятии ставок.
