В последнее время наблюдаются некоторые изменения в отношениях между Киевом и Варшавой. Павел Казарин объясняет новый характер отношений разницей в восприятии сторонами современного дискурса. Об этом сообщают журналисты раздела «Новости Мира» интернет-издания для деловых людей «Биржевой лидер» со ссылкой на «Крым. Реалии».
Журналист и политический обозреватель Павел Казарин в публикации своего блога пишет, что еще недавно украинское руководство считало Польшу своим главным союзником и адвокатом в Евросоюзе. Однако теперешнее время для украинцев можно назвать щедрым на разрушение иллюзий. Изменилось мнение не только о Москве, меняются отношения между украинским и польским руководством.
Неблагодарным делом называет Казарин поиск в прошлом ответов вопросы настоящего. Тем не менее всегда присутствует соблазн, многие стремятся рассматривать настоящее с учетом событий давно минувших. Поэтому в каждой стране находятся люди, которые ищут все ответы в исторических справочниках. В каком отношении к окружающему миру нет ничего неожиданного. Дело в том, что новый мир рождает довольно серьезные вызовы, ответом на которые многие считают исторический эскапизм.
Рассказывает журналист, что недавно ему довелось участвовать в круглом столе с участием коллег из Польши. Изначально мероприятие было посвящено обсуждению новой украинской идентичности, сформированной после Революции достоинства и в условиях войны. Несмотря на современную тему, постепенно дискуссия свелась к обсуждению Волынской трагедии, произошедшей на территории современной Украины в 1943 году. Такой ход дискуссии для украинцев стал неожиданным, поскольку многие считали закрытым вопрос официальных исторических оценок после извинения президента Порошенко во время визита в Варшаву.
Ощущения украинских журналистов, как оказалось, не совпадали с точкой зрения польских коллег. У многих поляков возникли сложные вопросы, связанные с теперешним процессом формирования украинской политической нации. Польские журналисты говорили, что в теперешнем символическом пантеоне слишком сильно чувствуется связь с атрибутикой украинских националистов, причастных в свое время к событиям на Волыни. В дальнейшем на протяжении трех часов представители 2 делегаций не всегда успешно пытались вести диалог.
Причины непонимания Казарин видит в довольно простых явлениях. Журналист убежден, что в оценке польскими гражданами современности присутствует некая доля фантомных страхов, курсирующих в настоящее время также в Крыму и на Донбассе. В действительности новая идентичность украинцев сформировалась на Майдане, она построена на отношении к будущему, не к прошлому. Этот подход практически не содержал в себе апелляций к истории.
Майдан поделил украинцев на «просоветских» и «несоветских».
События Революции достоинства стали причиной условного раскола украинской нации. Произошел ценностный раскол на два лагеря – «просоветский» и «несоветский». В это время на периферию ушли языковые вопросы и тема происхождения, поскольку эти аспекты не содержали никаких важных ответов на актуальные запросы современности. С началом событий в Крыму и на Донбассе идентификация «своих» и «чужих» свелась к одному вопросу – победы какой стороне противостояния желает собеседник.
Для украинцев именно этот вопрос стал главным. Абсолютно никаких ответов в этом контексте не давала оценка окончания фамилии и даже генеалогического древа. По содержанию своему война украинцев является ценностной, этнический и религиозный аспект надолго утратили актуальность. Сохраняется эта тенденция и по сегодняшний день. Важность истории украинцы не отрицают, но понимают, что ответы на вопросы современности в исторических данных не содержатся.
В современном украинском обществе лозунг «Слава Украине» с ответом на него уже не является узконациональным, поскольку стал общегражданским. В данном случае речь не идет об исторической наследственности, когда тот или иной символ тесно связан с действиями людей, использовавших его несколько десятилетий тому назад. Сейчас этот лозунг является старыми словами, которые звучат по-новому в рамках актуального социального договора. Параллели целесообразно проводить только с учетом единой цели. В двух случаях целью была независимость Украины, но методы для достижения ее сильно отличаются.
Аналогичная ситуация сложилась с термином «бандеровцы», который обязан своей популярностью в Украине российскому телевидению. В сюжетах российских журналистов это слово использовалось для обозначения всех людей, отстаивающих украинскую независимость, в результате возникла ответная реакция. Скоро этим словом начали называть себя все подряд, в том числе издеваясь над попытками пропагандистов навешивать ярлыки. С таким же успехом российское телевидение могло использовать имя любого другого персонажа из украинской истории.
Казарин констатирует, что особенность теперешнего оконтуривания украинского строительства нации заключается в отсутствии элементов прямой исторической преемственности. Российское вторжение дало старт сложному процессу развода двух «братских стран», возник запрос на новые символы, образы и даже словарь. Соответствующая символика была найдена в национальном движении середины прошлого века с подачи российской прессы. Но это вовсе не значит, что между современностью и событиями 70-летней давности следует проводить параллели.
Попытки Варшавы искать связь между современностью и историей лишь доказывают, что до конца специфику происходящего в Украине поляки не понимают. На самом деле современная Украина живет в реальности, где настоящее намного важнее прошлого. Соответственно, символическая атрибутика не отсылает к идеологии 70-летней давности. Как и каждая воюющая страна, Украина сосредоточена на настоящем. Польским коллегам, которые обсуждение будущего хотят подменить дискуссией о прошлом, видимо, трудно это понять.
