Как только стали известны официальные результаты голосования на выборах 45-го президента США, в стране ни на минуту не утихают страсти по этой экстраординарной личности. Даже во время инаугурации Дональда Трампа проходили массовые акции протеста в большинстве городов.
Протестовали не столько против самого миллиардера, сколько против его абсурдных (по мнению американцев) заявлений по дальнейшей политике Вашингтона. И все это на фоне скандала со взломом российскими хакерами серверов Демократической партии, осуществленным по заказу Кремля. При этом СМИ все чаще и все громче говорят о контактах соратников Трампа с российскими спецслужбами во время предвыборной кампании, ссылаясь на источники в правительстве, «знакомые с ситуацией».
Ну, а эпохальные для Трампа намерения строить стену на границе Мексики за счет самой Мексики? Или указ о запрете въезда в страну гражданам нескольких мусульманских государств, позже «заблокированный» судом, что вызвало негативную реакцию миллиардера, назвавшего это решение идущим в разрез с национальными интересами и пообещавшим издать новый указ?
И таких примеров масса. Все сводится к тому, что Дональд Трамп изолирует США «в национальных интересах», заметно ослабляя ее роль в мире как блюстителя мирового порядка, «идущего на поводке» у Кремля. Правда, последнее заявление президента о том, что Вашингтон не будет снимать санкции с Москвы до тех пор, пока Крым не вернется в состав Украины и не будет исчерпан конфликт на Донбассе, неприятно удивило Россию, не ожидавшую ничего подобного от того, на кого была сделана ставка.
Но этот «пируэт» Трампа, видимо, понимающего, что в одиночку даже с его миллиардами невозможно противостоять всей стране, особенно, когда его политикой недовольны республиканцы, выдвинувшие его на пост президента, не поможет избежать нынешней политической системе Вашингтона краха. Так считает политолог Андрей Пионтковский, который в опубликованном на сайте «Радио Свобода» материале заметил, что данная система попросту не сможет найти точку равновесия.
«Трамповскя карта Путина оказалась битой».
Более того, противовес леволиберальной политике администрации Барака Обамы «карикатурной формой консервативной обратной реакцией», демонстрируемой окружением Трампа, вместо ожидаемого эффекта дискредитирует действия нынешнего президента и на этом фоне подчеркнет привлекательность действий предшественников. Хотя бы потому, что пока другой альтернативы нет – это вроде как с пресловутой медицинской программой: хочется республиканцам ее ликвидировать, но что предложить взамен – никто еще не знает.
Что же касается неожиданного для Кремля разворота Трампа по вопросу санкций (возможно, и по многим другим также), то Пионтковский говорит о том, что нынешний президент США «настолько скомпрометировал себя путинофильской болтовней и путинозависимым ближним кругом, что любой шаг в подобном направлении будет означать для него политическую смерть».
Эксперт полагает, что для политического спасения Трампа ему нужно будет «бежать впереди антипутинского паровоза». Пока что обогнал он «обамовский паровоз», выступив с заявлением о необходимости возвращения Крыма Украине.
– Трамповская карта Путина оказалась битой, так же как до нее оказались битыми карты «Русского мира», Новороссии и карта защиты Отечества от исламских экстремистов на наших дальних рубежах, – констатирует Андрей Пионтковский.
Таким образом, после 14 февраля в Кремле «проснулись», зная, что Трамп вовсе даже и не друг любезный, который готов ради дружбы кое-что сделать. На повестке дня остался вопрос: что делать дальше с войнами в Сирии и Украине после сокрушительных внешнеполитических поражений? Да и внутренних проблем хватает: после заявления о Крыме Трампа в окружении Путина могут сформироваться коалиции, недовольные им, а значит, его реальная власть будет слабеть.
Несмотря на то, что пока еще фундамент, на котором она базируется, стоит. Им является, говорит политолог, системообразующий миф, автоматически создающий внешних врагов России и внутренних предателей из рядов националистов. Эти факторы для широких масс хорошо объясняют стагнацию экономики, а еще лучше – постоянные репрессии государства к тем, кто имеет иное, отличное от него мнение, и может это мнение аргументировать убедительно. Причем настолько, что это может подорвать «всенародное» доверие к Путину.
Телевизионный переворот.
Оба эти «кита» власти российского президента скреплялись концепцией «русского мира». Однако она же представляет и угрозу: идея, требующая динамики, подразумевает расширение «русского мира» с охватом как можно большей части соседних государств. Поэтому если Кремль признает поражение и капитулирует перед внешним врагом или хотя бы согласится на компромисс по Крыму и Донбассу, то это будет приговором для «русского мира». Следовательно, пошатнет устои сознания зомбированных подданных, которые могут и засомневаться в правильности того, что делает для народа их заботливый и вечно молодеющий лидер.
Пионтковский придерживается того мнения, что с Хиллари Клинтон Путину удалось бы реализовать «гибридную капитуляцию» с фактически сохраненным контролем над Крымом и отменой самых чувствительных для страны санкций. Однако по логике «бескомпромиссного русского мира» и появлением соблазна в виде контроля самого Белого дома с приходом Трампа настолько увлекли в заоблачные выси, что не было времени подумать, насколько больно может быть падение…
Неужели в Кремле серьезно считали, что Трамп ради России готов пожертвовать своим президентством и пойдет до конца против своего же народа, включая своих же республиканцев, а также Конгресс? Не пошел, как оказалось. И занял более жесткую позицию в отношении Кремля.
Политолог отмечает, что Путин, решая сходную задачу, должен будет считаться не с отсутствующим парламентом, а с потенциально представляющей для него опасность группой недовольных. Пока что группой. И, что феноменально, в России наблюдается первый в истории авторитарных государств не военный, а телевизионный переворот, когда безумием войны, льющегося с экранов сплошным потоком, управляет не Кремль, а само телевидение. Поэтому для Путина единственный способ удержать власть – самому возглавить телевизионный переворот, заключает Андрей Пионтковский.
