Российские правоохранители предполагают, что виновником взрыва в петербургском метро мог быть молодой узбек из Киргизии. Анализируя эту информацию, эксперты задаются вопросом об оценке изменения ситуации в центральноазиатском регионе, сообщают журналисты раздела «Новости Мира» интернет-издания для деловых людей «Биржевой лидер» со ссылкой на ВВС
Согласно одной из версий, взрыв в метрополитене Санкт-Петербурга мог совершить молодой узбек из Киргизии. Сообщения об этом для многих комментаторов являются поводом вернуться к рассуждениям о росте популярности радикального ислама на территории Центральной Азии. Некоторые эксперты убеждены, что разговоры о радикализации населения региона являются преувеличением.
Спецслужбы России, Киргизии и Казахстана сообщают, что одной из версий следствия, объясняющих взрыв в метро, является самоподрыв уроженца киргизского Оша, гражданина России Акбаржона Джалилова 1995 года рождения. Пока это объяснение рассматривается как одна из версий, но в контексте обсуждения обозреватели часто вспоминают недавнее массовое убийство в стамбульском клубе, в котором обвиняют уроженца Узбекистана.
Учитывая появление информации приблизительно одинакового содержания в прессе за короткое время, обозреватели вновь начали говорить о росте влияния радикальных исламских течений в Средней Азии. В то же время некоторые эксперты называют масштаб радикализации преувеличенным преднамеренно. Они предполагают, что власти центральноазиатских стран преувеличивают масштаб, стремясь добиться политических целей.
Около 2 лет назад общественности был представлен доклад Джона Хезершо из Университета Эксетера и Дэвида Монтгомери из Питссбургского университета. Ученые писали, что в поддержку тезиса о радикализации ислама на постсоветском пространстве после распада СССР имеется недостаточно доказательств. По мнению исследователей, угроза воинствующего экстремизма имеет меньший масштаб, чем принято считать в других странах, и несколько иную формулировку. В странах Центральной Азии ислам изолирован, локализован и ограничивается секуляризмом настолько сильно, насколько поддерживается радикализацией.
Миф о радикализации региона ученые назвали важным, поскольку он имеет большое политическое влияние. Именно в этом мифе содержатся некоторые довольно распространенные, но ошибочные точки отсчета. На этих показательных точках строятся оценки угрозы, важные для сотрудничества в рамках инициативы по борьбе с радикализацией и поддержке безопасности в регионе со стороны международного сообщества. В результате мифы узаконивают воинствующий секуляризм слабых режимов, превращая их в более серьезную угрозу, чем гипотетический агрессивный экстремизм.
Радикализация и исламизация – это не одно и то же.
Нередко, комментируя ситуацию в Центральной Азии, специалисты по региону призывают не путать радикализацию с исламизацией. Об этом в интервью заявила обозреватель центральноазиатской службы ВВС Гульнара Касмамбет. Она объясняет, что о радикализации в том виде, в котором ее преподносят в новостных выпусках, в регионе не слышат. Как правило, при разговоре о радикалах обыватели начинают думать о бомбистах-смертниках, террористических актах и подобных неприятных вещах.
К примеру, по утверждению обозревателя, недавно журналисты обращались в Государственный комитет национальной безопасности Кыргызстана. У силовиков журналисты интересовались информацией о количестве граждан страны, пребывающих в рядах джихадистов в Сирии. В ответ правоохранители сообщили, что к боевикам присоединилось 600 граждан Кыргызстана, из которых 70 человек уже числятся в списках погибших.
Гульнара Касмамбет отмечает, что данную ситуацию вряд ли следует считать свидетельством радикализации общества в Кыргызстане. По сути, около 500 граждан на все государство являются приверженцами радикальных террористических движений, но противозаконная деятельность ими реализовывается далеко за пределами родной страны. С другой стороны, речь идет об активных боевиках, которые участвуют в операциях на территории другого государства.
Желание некоторого количества людей поехать в чужую страну, чтобы сражаться за какие-то идеалы, можно назвать свидетельством радикализации, но однозначно трактовать это явление не следует. Хотя, вполне возможно, что в Кыргызстане осталось на порядок или порядки больше радикалов, чем количество граждан, уехавших в Сирию. Также интересно, что некоторые радикалы уезжают в чужие страны на войну вместе со своими семьями, что можно воспринимать как стремление к жизни в более справедливом обществе.
При оценке статистики по выезду киргизских семей в другие страны целесообразно рассмотреть причины бегства. Касмамбет обращает внимание на то, что на постсоветском пространстве, как и в других государствах, сильно развита коррупция. Однако в других странах есть эффективные механизмы для борьбы с коррупцией, чего нет во многих центральноазиатских государствах. В конечном итоге выходит, что в регионе все правительства обещают бороться с коррупцией, но коррупция все так же живет в каждой ячейке общества.
Важное место в списке причин для выезда занимают экономические проблемы. После распада Советского Союза ни одна из стран Центральной Азии кроме Казахстана не достигла экономического развития. Поэтому у населения стран региона достаточно причин для недовольства.
Характеризуя ситуацию в Центральной Азии, обозреватель констатирует, что более уместно называть происходящее не радикализацией, а исламизацией. Журналист уточнила, что в обществе, особенно среди молодых людей, исламские идеи довольно популярны. Много сторонников находят среди граждан Кыргызстана исламские идеи справедливого и благопристойного общества. Это значит, что люди хотят жить правильно – хорошо и справедливо, идеи ислама соответствуют внутренним запросам общества.
