Немногие торговые конфликты можно откалибровать так точно, товар за товаром, как спор между Китаем и Австралией, развязка которой продолжала разворачиваться на прошлой неделе, пишет обозреватель Financial Times Алан Битти.
Через четыре года после того, как Пекин начал вводить запреты на торговлю в качестве мести за смелость Канберры предложить расследование происхождения Covid-19, Китай упразднил свои пошлины на импорт австралийского вина. Он уже ослабил ограничения на торговлю углем и ячменем: теперь остались омары и говядина. Со своей стороны, Австралия отозвала свой иск Всемирной торговой организации (ВТО) против Пекина относительно пошлин на вино.
Обе стороны описали результат как взаимовыгодную деэскалацию напряженности. Но объективные наблюдатели присудили бы победу по очкам стране с населением почти 27 миллионов человек и валовым внутренним продуктом в 1,7 триллиона долларов против страны с ядерным оружием, экономика которой в 10 раз превышает ее размер. Австралия придерживалась своей геополитической позиции сильного союзника США, а Китай отступил. Поскольку сопротивление экономическому принуждению стало болезненным вопросом, за ситуацией внимательно следят в Брюсселе, Вашингтоне и Токио, а также в Бразилии, Джакарте, Ханое, Сеуле и Нью-Дели.
Устойчивость Австралии в значительной степени объясняется ее экономической гибкостью - ее экспортеры ячменя и вина взяли на себя груз торговых ограничений и нашли новые рынки в других местах. Возможно, менее ценится другая сильная сторона страны – степень согласованности политики и политического консенсуса, противостоящая попыткам Пекина оказывать давление и сеять раскол.
В этом контексте Австралия, в первую очередь, имеет преимущество парламентской системы с сильной исполнительной властью, которая помогает создать целенаправленность и последовательность – в отличие, например, от разделенных федеральных полномочий в США или многоуровневой системы ЕС из европейских комиссаров, парламента и государств-членов.
Читайте также: Есть ли будущее у коммунистического капитализма Китая?
Но кроме конституционных фактов это еще и вопрос политического выбора. После либерализационных реформ, начатых лейбористским правительством премьер-министра Боба Гоука в 1980-х годах, Австралия достигла межпартийного консенсуса по открытой торговле. Эффективные отношения между бизнесом и правительством способствуют экспорту из секторов, где страна имеет сравнительные преимущества – сельское хозяйство, пищевая промышленность и полезные ископаемые, а в последнее время – образование и туризм.
Австралия согласовала свою торговую политику с интересами национальной безопасности. В 2022 году она подписала соглашение о преференциальной торговле с Индией, чтобы сигнализировать о своей диверсификации от Китая, и использовала свои полномочия по контролю за инвестициями, чтобы заблокировать китайские приобретения австралийских компаний.
Фактически, решимость Канберры сохранить свою политическую независимость от Китая недавно дошла до тюрьмы бизнесмена, нарушившего жесткий закон об иностранном вмешательстве, пытаясь повлиять на министра правительства.
В течение всего спора было крайне мало партийных разногласий относительно того, следует ли продолжать жесткую политику по китайскому принуждению, за исключением нескольких популистских моментов во время всеобщих выборов 2022 года, на которых Энтони Альбанезе заменил либерального премьер-министра Скотта Моррисона. Альбанезе вызвал критику за то, что стал первым премьер-министром, посетившим Китай с 2016 года, но убедился, что сначала уехал в Вашингтон, чтобы подтвердить альянс из США.
Сравните это с другими развитыми экономиками. Даже к Дональду Трампу США не смогли согласовать свою торговую политику с геостратегическим соперничеством с Китаем. Администрации Джорджа Буша и Барака Обамы создали Транстихоокеанское партнерство, направленное на окружение Китая кольцом экономик, соответствующих американской модели торговли, но Конгресс заблокировал это из-за порыва ограниченного меркантилизма по табаку и фармацевтике. . Тогда Трамп дал Си Си победу в пропаганде, будучи введен в соглашение о покупке американского экспорта, которое Китай в одностороннем порядке нарушил.
Сейчас США вообще не могут заключать никаких значимых торговых соглашений из-за токсичности проблемы в Вашингтоне. Администрация Джо Байдена не просто враждует с Конгрессом и предыдущими администрациями: она сражается сама с собой. Неожиданно офис Торгового представителя США недавно отменил давнюю консенсусную политику США по трансграничному потоку данных, тем самым саботируя свои собственные (в любом случае в значительной степени символические) торговые соглашения со странами Азиатско-Тихоокеанского региона. Пекину, по-видимому, трудно было скрыть свое удовольствие.
В торговой политике ЕС немного больше последовательности и меньше истерии, а ЕС обеспечивает определенную последовательность. Также растет консенсус по поводу опасности со стороны Китая. Какими бы ни были личные взгляды других членов ЕС на мудрость того, чтобы Литва провоцировала Китай, улучшив дипломатические связи с Тайванем в 2021 году, они хотя бы продемонстрировали поддержку балтийскому государству, когда Китай ответил торговыми ограничениями.
Читайте также: Как инвестировать в облигации в нынешних условиях?
Тем не менее, сохранение полномочий государств-членов по национальной безопасности подрывает единые фронты в таких вопросах как участие Huawei в системах 5G или контроль над китайскими инвестициями. Премьер-министр Венгрии Виктор Орбан радостно нарушает солидарность ЕС с Владимиром Путиным и Си Цзиньпином. Орбан убедил китайского производителя электромобилей BYD создать свой первый европейский завод в Венгрии и строит железную дорогу из Будапешта в Белград с помощью Китая.
Нет согласованной внешней политики даже со стороны ведущих западноевропейских правительств. Президент Франции Эммануэль Макрон шокировал другие столицы ЕС в апреле прошлого года, когда после поездки в Пекин в одностороннем порядке сделал превосходное китайское заявление.
Напряженность в сфере торговли и безопасности Австралии с Китаем, конечно, не окончилась. Это касается любого спора с Китаем в регионе. Но успех Канберры в этом конкретном эпизоде подчеркивает, что конфликты лучше всего разрешаются через единство на внутреннем фронте. Вино сегодня, надеюсь, говядина и омары завтра: редуты китайского торгового принуждения продолжают падать, заключает Битти.
