Хитрые розыгрыши в советском стиле переживают тихое возрождение в китайских социальных сетях. Их искусство должно быть слишком расплывчатым для цензуры, но достаточно ясным, чтобы циники могли насмехаться над их юмором, пишет редактор Financial Times по глобальному Китаю Джеймс Кинг.
Некоторые из них настолько эзотеричны, что их сатира подтверждается только решением цензуры удалить их — отражая игру в кошки-мышки, которая отличала диссидентский юмор в бывшем Советском Союзе. К этому жанру относится шутка, недавно замеченная China Digital Times, американским сайтом, освещающим дела Китая.
Она прочитала: «Во время отпуска я обо что-то ушиблась. При ближайшем рассмотрении я увидел, что это бронзовая лампа. Он был грязный, поэтому я взял его и потер — и тут выскочил джинн и сказал, что может исполнить любое мое желание. «Правда?» — сказал я. «Хорошо, тогда ты можешь заставить «ты знаешь, кто» делать «ты знаешь что»?». Прежде чем я успел это сказать, джинн ворвался ко мне, закрыл мне рот и спросил: «Нам вообще можно это говорить?»
Аккаунт автора был заблокирован после того, как шутка была удалена. «Конечно, запретив шутку и ее создателя, цензоры просто доказали свою точку зрения», — прокомментировала China Digital Times. «Это не первый случай, когда розыгрыши в советском стиле становятся реальностью в Китае».
Черный юмор — это лишь один из многих зловещих признаков, которые преследуют Китай в наши дни. Замедление экономического роста оказывает ощутимое влияние на жизнь людей: распространяются протесты трудящихся, растет безработица среди молодежи, а семьи чувствуют себя беднее после резкого падения стоимости жилья с середины 2021 года.
Недавние новости о том, что Китай официально впал в дефляцию, а потребительские цены в июле упали на 0,3% в годовом исчислении, добавляют в эту смесь особенно неприятный ингредиент. Есть опасения дефляции, поскольку падение цен убеждает людей откладывать покупки, ослабляя потребительскую энергию, на которую Пекин полагался для восстановления экономики после пандемии.
Актуальность проблемы выходит далеко за пределы самой страны. Прогнозируется, что Китай не только внесет 35% в мировой рост в этом году — намного больше, чем любая другая экономика, — он также выступает в качестве двигателя для всего Азиатско-Тихоокеанского региона, на который, как ожидается, будет приходиться 67% роста мирового ВВП. МВФ говорит.
Китайские официальные лица начали говорить об экономическом стимулировании, когда на заседании Политбюро в июле призвали к «усилению контрциклических мер», направленных отчасти на увеличение потребительских расходов. Но этот фокус упускает из виду важнейшую реальность.
Как показывает возрождение шуток в советском стиле, проблема в Китае лишь отчасти экономическая. Глубокий контекст, стоящий за некоторыми препятствиями для роста, представляет собой странный гибрид психологических и политических факторов — своего рода психополитическую мешанину.
Обеспокоенность Ван Нина (имя изменено), работающего в консалтинговой компании в Пекине, помогает показать, как беспокойство по поводу политического курса Китая снижает готовность людей тратить деньги.
Несмотря на то, что его зарплата намного выше средней в 35 000 юаней (4840 долларов США) в месяц, Ван начал устанавливать для себя лимиты расходов, разделенные на определенные категории. Еда вне дома, например, ограничена 1000 юаней (138 долларов) в неделю, а расходы на одежду и другие предметы также подлежат финансовой дисциплине.
Причиной его жесткой экономии является сочетание геополитики и неопределенности на рынке труда. Как и у многих жителей больших городов в наши дни, его давняя вера в лучшее завтра была подорвана тем, что он считает одержимостью Пекина национальной безопасностью в ущерб росту ВВП.
«Я откладываю все, что могу, чтобы подготовиться к непредсказуемым событиям, таким как вторжение на Тайвань или крах на рынке недвижимости», — говорит Ван. Спекуляции о том, попытается ли Китай атаковать Тайвань, который он считает своей собственной территорией, и когда, стали частью частных разговоров в крупных городах, причем в качестве вероятной даты часто называют 2027 год.
Другой аспект опасений Вана связан с его работой. Многие из его друзей, которые работают в сфере недвижимости, прямых инвестиций и инвестиционно-банковских услуг, либо потеряли работу, либо были вынуждены сократить заработную плату из-за сочетания экономических тенденций и нормативных ограничений в этих секторах.
Для размышлений Ванга есть достаточно оснований. При китайском лидере Си Цзиньпине концепция «всеобъемлющей национальной безопасности» стала доминировать почти во всех аспектах жизни. Экономика, культура, общество, технологии, экология и другие официально классифицируются как вопросы национальной безопасности, считающиеся жизненно важными для выживания партии-государства.
«Конечно, Си знает, насколько важна экономика, но он не знает, как ее спасти», — отмечает Цзюньхуа Чжан из Европейского института азиатских исследований. «На самом деле он далек от современного лидера».
Чжан рекомендует вернуться к рыночным реформам Дэн Сяопина, архитектора экономической открытости Китая с конца 1970-х годов. Но, по мнению аналитиков, для Пекина важнее вмешаться со стимулами, чтобы разорвать дефляционную спираль. Без этого психополитические проблемы Китая могут усугубиться.
