Каково экономическое будущее Китая? Этот вопрос поднимает очень конкретные проблемы, в частности, устойчивый макроэкономический дисбаланс Китая, угрозу сокращения населения и ухудшения отношений с важными частями мира, прежде всего со все более враждебными США. Но за всем этим скрывается более глубокий вопрос: неужели «коммунистический капитализм», мнимый оксюморон Дэн Сяопина, неумолимо теряет популярность при Си Цзиньпине? Будет ли режим в Китае ужесточаться и в конечном итоге рухнет, как это произошло в Советском Союзе, задается вопросом главный экономический обозреватель Financial Times Мартин Вульф.
Читайте также: Вернется ли мода на Китай?
«Я рассмотрел некоторые из этих вопросов в серии статей, опубликованных в прошлом году», — написал он. Недавно, вскоре после возвращения из моего первого с 2019 года недельного визита в Пекин и Шанхай, я рассмотрел структурные макроэкономические проблемы, стоящие перед Китаем, и выразил обеспокоенность по поводу возможного повторного возникновения дестабилизирующих глобальных дисбалансов. Теперь я намерен обратиться к более широкому вопросу: убивает ли сиизм данизм? Ряд знающих людей, с которыми я встречался, были крайне мрачны, особенно в отношении перспектив частного сектора. Будут ли в конечном итоге решены эти проблемы или нет, задается вопросом автор.
Много света на этот вопрос проливает «Китайское мировоззрение», недавно опубликованная книга Дэвида Даоцю Ли, выдающегося профессора экономики, получившего образование в Гарварде и преподающего в Университете Цинхуа. Людям, интересующимся Китаем, будь то ястребы или голуби (с более агрессивными или более умеренными взглядами — ред.), следует внимательно прочитать эту ценную книгу.
Возможно, самым поразительным открытием является то, что «с 980 по 1840 год, начало современной истории Китая», доход на душу населения снизился. Древний Китай оказался в ловушке Мальтуса. Эта картина еще хуже, чем та, что показана в анализе покойного Ангуса Мэддисона. Даже после 1840 года эта мрачная реальность мало изменилась. Ситуация изменилась только после «реформ и открытости» Дэн Сяопина.
Раскрепощая частную инициативу, опираясь на рыночные силы и открываясь мировой экономике, Дэн создал условия для невероятных преобразований. Но, подавив стремление к демократии на площади Тяньаньмэнь в 1989 году, он также усилил контроль Коммунистической партии. Он изобрел новую политическую экономию: результатом стал сегодняшний Китай.
Читайте также: Как Китай завоевывает Африку
Устойчива ли она? Книга Ли отвечает на этот вопрос громким утвердительным ответом. По сути, он утверждал, что политическую систему Китая следует рассматривать не как советскую, а как модернизированную форму традиционного китайского имперского государства. Эта страна патерналистская. Он подотчетен народу, но не им, за исключением одного фундаментального момента: если он потеряет массовую поддержку, он будет свергнут. Его задача – обеспечить стабильность и процветание. Но при этом она не пытается управлять всем из центра. Это было бы безумием в такой огромной стране: она децентрализована на местном уровне. Коммунистическую партию, утверждал Ли, следует рассматривать прежде всего как национальную партию Китая.
С этой точки зрения режим Си представляет собой не отказ от целей эпохи Дэна, а, скорее, попытку исправить некоторые проблемы, созданные его опорой на «необузданный» капитализм, а именно широко распространенную коррупцию, растущее неравенство и экологический ущерб. Проблемы также включают критику со стороны новых плутократов, особенно Джека Ма из Alibaba, а также со стороны защищенных областей политики и политики. Китайские власти обеспокоены монополией социальных сетей и финансовой нестабильностью не меньше, чем западные. Прежде всего, утверждает Ли, главной целью остается экономическое развитие. Просто сейчас есть другие, в частности усиление партийного контроля, социальная защита, культурное развитие и охрана окружающей среды.
Эпоха Дэн действительно оставила после себя множество проблем. Частично вина за это лежит на относительной пассивности в эпоху Ху Цзиньтао и Вэнь Цзябао. Но во многом это связано с внутренней тенденцией к коррупции в рыночной экономике, зависящей от административных полномочий. Однако склонность Си к централизации принятия решений явно не улучшила ситуацию. Централизация рискует вызвать паралич или чрезмерную реакцию: неспособность достаточно быстро уйти от зависимости от сектора недвижимости является примером первого; неспособность вовремя ослабить пандемические ограничения – во-вторых. Управлять политически ориентированной экономикой с множеством целей просто сложнее, чем управлять экономикой с единственной целью – роста. Агрессивная политика Си Цзиньпина также ухудшила отношения с западными властями.
Поэтому вполне возможно рассматривать происходящее в значительной степени как попытку справиться с трудным наследием эпохи Данна в гораздо более сложной мировой среде. Также можно утверждать, что консолидация Си Цзиньпином партийного контроля вполне рациональна. Альтернатива переходу к независимой правовой системе с установленными правами собственности и более демократической политической системой была слишком рискованной. В стране такого размера и уровня развития, как Китай, это могло бы создать хаос. Консервативная альтернатива Си должна показаться гораздо более безопасной, даже несмотря на то, что она может убить экономическую курицу, несущую золотые яйца.
Рассматривая перспективы Китая, не следует сосредотачиваться в первую очередь на списке очевидных проблем – падении цен на недвижимость, чрезмерных долгах, избыточных сбережениях, старении населения и враждебности со стороны Запада. Все это преодолимо страной с человеческими ресурсами и потенциалом роста Китая, хотя и с трудом.
Более серьезный вопрос заключается в том, обречен ли в эпоху централизации, осторожности и консервативности Си Цзиньпина переход Дэна от стагнации к взрывному росту обречен на обратный ход. Если люди поверят, что импульс недавнего прошлого утерян навсегда, тогда возникает риск скатывания по нисходящей спирали разочарованных надежд. Но сила 1,4 миллиарда человек, желающих лучшей жизни, чрезвычайно сильна. Сможет ли что-нибудь остановить ее? Я подозреваю, что ответ по-прежнему отрицательный», — заключает Вольф.
