По результатам выборов в парламент Турции, правящей под руководством президента Эрдогана Партией справедливости и развития потеряно впервые за дюжину с лишним лет право единолично сформировать правительство. О причинах и последствиях этого рассуждает 13 июня Евгения Габер в статье для издания ZN.UA.
Эрдоганом провалены выборы, поскольку в турецкий высший законодательный орган прошли по партийным спискам курдские националисты.
Они преодолели планку 10-процентного барьера под флагом ДПН. Эксперты редакции «Новости Украины» журнала для инвесторов «Биржевой лидер» полагают, что эта прокурдская Демократическая партия народов набрала 13,1%, получив 80 парламентских мест.
Десятипроцентный барьер должен был бы ставить препятствия для «размывания» власти в силу присутствия мелких политических партий в высшем закоргане Турции.
Каковы итоги голосования?
Депутатские мандаты Великого национального собрания поделят между собой представители четырех партий – ныне правящей право-центристской Партии справедливости и развития (ПСР), у которой около 40% голосов и 258 мест в нацсобрании, а также упоминавшейся выше ДПН и еще двух крупных структур. Одна из них представляет из себя главную оппозиционную, левую Народно-республиканскую партию (НРП), набравшую четверть всех голосов и получившую 132 места в Великом нацсобрании. Другая является крайне правой турецкой Партией националистического движения (ПНД), за которую подали 16%, голосов. Это дает ПНД право, в силу особенностей турецкой избирательной системы, на такое же число депутатских мандатов, как и для ДПН – 80.
Безусловно, главный результат выборов выявился в значительной потере голосов ПСР. Также историческим для этой малоазийской страны стало избрание в парламент, впервые за всю историю Турецкой Республики, партии, выражающей интересы нацменьшинства, – курдской ДПН.
Таким образом, у ПСР не хватает мест для беспрепятственного переписывания Основного закона и смены формы правления на президентскую с парламентской республики. Именно данное обстоятельство и позволило преобладающему большинству мировых средств массовой информации в итогах выборов увидеть «полный провал» ПСР и лично Эрдогана – президента Турецкой Республики. Победу же курдов многие международные СМИ окрестили «блицкригом», а самого лидера Демократической партии народов Демирташа прозвали как «курдский Обама». Поздравление Эрдогану с «победой» на парламентских выборах выслать поспешил лишь президент России Путин, что турецкое общество, по мнению Габер, восприняло как насмешку.
Ослабление общественного веса ПСР связывают с уменьшением темпов экономического развития и роста в Малой Азии, увеличением безработицы и падением числа туристов и торговых объемов. Также одной из причин сдачи партией Эрдогана своих позиций есть сложнейшая геополитическая ситуация в этом регионе вкупе с нерешенными внешнеполитическими проблемами Турции. Так, со слов одного из экспертов, «в переговорном процессе с Европейским Союзом так и не открыты новые главы, а «возвращение на исторический Восток» провалилось из-за трансформации, охватившей весь ближневосточный регион». Как результат, объявленная Партией справедливости и развития еще в начале нулевых годов текущего века внешнеполитическая доктрина «отсутствия каких-либо проблемных моментов в отношениях с соседними государствами» вылилась в «отсутствие собственно таковых отношений» – ухудшены или не восстановлены контакты с Израилем, Арменией, Египтом, Кипром, Грецией.
В свою очередь Демократической партией народов свое позиционирование представлено в выражении интересов всякого наименее защищенного в социальном отношении населения – религиозных и этнических меньшинств, беженцев, женщин и тому подобных групп, тяготеющих к идеям сохранения и расширения либеральных и гражданских свобод. Именно это сформировало основные электоральные группы ДПН – этнических курдов, представителей иных религиозных и этнических меньшинств на турецкой территории и так называемого «протестного» электората, рассматривающего партию во главе с Демирташем как единственную альтернативу Эрдогану и его ПСР при отсутствии конструктивной сильной оппозиции.
К тому же, как замечает Евгения Габер, барьер в десять процентов, который по замыслу его инициаторов обязан был бы ставить препятствия «размыванию» турецкой власти из-за присутствия мелких партийных структур в парламенте и помочь «защите интересов» крупнейших партий, на сей раз поспособствовал электоральной концентрации поданых голосов у партии курдов – оказавшейся способной десятипроцентную планку преодолеть.
Очевидно, что сегодня ДПН в востоянии рассчитывать на долгосрочную и реальную поддержку пяти-шести процентов избирателей, считающихся для нее «своими». Главный же вопрос заключается в том, сможет ли руководство Демократической партии народов сделать ее в действительности народной для всего населения малайзийского полуострова, или же ДПН останется в сущности маргинальной организацией курдского нацменьшинства с политической узкой платформой и электоральной ограниченной базой.
