«События в Мукачево вскрыли очевидный пласт проблем, существующих в украинском обществе, и особенно среди государственной власти», - пишет социальный психолог О. Покальчук для сайта «Левый берег». «По его мнению, вполне вероятно продолжение событий, только уже на ином, возможно, более жестоком уровне», - передает издание «Биржевой лидер».
«Когда приходят победы, случается так, что тут же находится множество людей, с ними несогласных, движимых одной причиной - собственным жлобством. Однако в Мукачево ничего нового, по сути, не произошло, это новая Врадиевка, случившаяся в системе координат, никак не затронутой Революцией достоинства, потому что затронуть она и не могла. Достоинство связано с символическим капиталом - духовными ценностями, деньги к духовности не имеют никакого отношения. Все разговоры либеральной среды о реформах по смыслу так и остаются на уровне «лохотрона» 90-х с имущественными сертификатами и псевдоприватизацией», - отмечает Покальчук. Реальность же такова, что области страны, лежащие у границ, всегда жили своей жизнью. Столица имитировала контроль, а они имитировали послушание, а вместе имитировалась демократическая страна. Кому не повезло, так это Донецку и Луганску, их сосед, Россия, отстала в цивилизационном смысле развития на сто лет и продолжает дичать, тот самый век назад нынешние просвещенные члены Евросоюза имели претензии на территории к востоку от своих границ.
Закарпатье со своими традициями «мадьярщины и цыганщины» всегда плохо мирилось с доминированием Львова в регионе, а на Киев и вовсе «ложило все, что под руку подвернется». В этой связи то, что произошло в Мукачево, - это лишнее доказательство отсутствия эффективного контроля. Оккупанты украинских территорий всегда ошибались на счет того, что провинциальное мышление украинцев заключается в том, чтобы стать чьей-то провинцией. Их мировоззрение на самом деле таково, что эффективное управление можно создать только в «узких временных, географических, субэтнических рамках». Объединение таких себе ментальных «хуторов» делает Украину неуязвимой для тотального подчинения, но и не позволяет даже при самых благоприятных условиях стать частью масштабного цивилизационного проекта страны. Радикализм украинцев, имеющий дело с понятием «воли», так и не переродился в концепцию политической свободы с солидарной ответственностью. Политический истеблишмент, научившись хорошо на английском изрекать тексты, также не смог стать выразителем настроений и чаяний широких масс. Массы не только хотят жрать, хоть это, возможно, и стоит у большинства в приоритете, но вместе с тем их особенность такова, что они являются также проводниками высших смыслов абсолютно без участия сознания, которое на поверку часто бывает очень скудным.
Нарастающий стресс заставляет массы искать справедливости, чтобы ситуация если не пришла к балансу, то хотя бы вошла в понятную систему координат с просматривающейся динамикой развития. Однако власть ничего не может рассказать о справедливости, потому что она врет и ворует, возможно, меньше предыдущей, но тем не менее. С уменьшением коррупции в верхах по доброй воле или под внешним давлением постепенно исчезает потребность что-то заносить наверх. Однако на периферии все каналы для потока средств еще остаются, мелкие и средние чиновники рады Революции достоинства, которая предоставила уникальную возможность получать прибыль, вообще ничего не меняя в своей жизни. Чиновник понимает: эпоха уходит, и обстоятельства заставят его жить по европейским законам или сесть в тюрьму, поэтому европейцем лучше стать, имея капитал. Это окно возможностей, пока реформы идут с явным запозданием, используется чиновниками для воровства в самых безумных пределах.
С другой стороны, есть человек с оружием. Оружие только усиливает черты поведения, заложенные в семье и образованием. Излишне гуманитарный человек медлительнее в принятии решений, он рефлексивен и потому уязвимее для бандитов. В этой связи «Правый сектор» - организация, играющая в оружейном поле, обречена на проигрыш изначально. Она уступит команде беспредельщиков-ментов и бандитов, что зачастую одно и то же. Поэтому если не Мукачево, то что-то произошло бы на янтарных «копанках» в Житомирской или Ровенской области, возможно, даже еще произойдет. Объединяет все это одно - страх власти в Киеве признать публично положение дел, попросить у народа прощения и помощь как-то миром все это разрешить, поскольку в каждом дел есть конкретные имена и фамилии.
Теперь же ясно, что кредит народного доверия, выданный власти Майданом, подходит к концу, но ровно также он подходит к концу и у радикалов. Общество показало готовность делегировать радикалам право на насилие, потому что само это сделать не в состоянии. Власть же делиться своим правом оказалась не готова, потому что понимала – они могут и войну выиграть. Как оказалось, добровольцы способны нанести противнику непредсказуемый ущерб, поэтому их следует убрать в другое место, и тут как нельзя кстати попалась классическая провинциальная «ментовская подстава», которая может стать удачным поводом загнать добровольцев и волонтеров в «государственное стойло».
События в Мукачево, кроме прочего, показали, что информация о происходящем попадает к людям все равно, и они делают из нее выводы, возможно, ошибочные. Тем не менее мукачевские события, по мнению Покальчука, могут стать только первым актом пьесы, где, можно сказать, «ружье» еще не стреляло, и продолжение зрителям еще предстоит узнать, а возможно, и нет.
