Влияние кинематографа на сознание современных украинцев описал Павел Казарин. Он утверждает, что многим украинцам известные киноленты мешают адекватно воспринимать реальность. Об этом сообщают журналисты раздела «Новости Украины» интернет-издания для деловых людей «Биржевой лидер» со ссылкой на «Крым. Реалии».
В своей публикации журналист Павел Казарин пишет, что любой спор, связанный с Крымом или Донбассом, неизбежно упирается в параллели со временами Второй мировой войны. Участники дискуссии с пророссийскими взглядами уверяют, что происходящее в Крыму не соответствует явлениям, которые общество привыкло понимать как оккупацию или аннексию. В подобные моменты нередко возникает мысль о том, насколько сильно сознание современников деформировано кинематографом.
Деформация вызвана преимущественно кинематографом, а не литературой. Каждый кинофильм является произведением линейным, в нем история рассказывается в соответствии с принципами драматургии. На протяжении небольшого временного промежутка зритель наблюдает на экране завязку, развитие сюжета, после чего следует кульминация и развязка. Кроме того, в большинстве случаев сюжеты не содержат в себе противоречий, роли четко распределены, а градус драматургии регулируется.
Восприятие визуальных образов является процессом несложным, поэтому многие современные люди невольно становятся заложниками кинематографа, привыкают к законам жанра. В кино, как правило, важные сцены происходят под звуки литавр или фанфары, ключевые события можно четко определить, четко видны по фоновому сопровождению даже подлость и предательство. Именно кинематограф подарил прошлое многим современникам.
К примеру, при разговоре об Александре Невском вспоминаются не энциклопедические данные, а кинофильм с Николаем Черкасовым. Аналогично Петр Первый ассоциируется с сюжетом кинокартин «Юность Петра» и «Россия молодая». Тема войны, оккупации и репрессий заставляет вспоминать шедевры киноклассики, снятые в первой половине прошлого века. Это время черно-белое для современников даже эстетически. Поэтому у многих не возникает ощущения, что все описанное где-то рядом, возле разноцветных теперешних дней.
Современники не проецируют на себя военную реальность. Они предпочитают жить иллюзией, что одноцветный мир вокруг отличается от черно-белых архивных видео и кинофильмов прошлого века. Фотоальбомы со снимками из прошлого позволяют в любой момент заглянуть на прежних себя, но со сложной ролью эмоциональной машины времени они справляются не слишком хорошо.
Реальная жизнь на художественное кино не похожа.
Как правило, жизнь самостоятельно выбирает и сюжет, и жанр кинофильма, который собирается снимать. Художественные фильмы популярностью пользуются редко, жизнь отдает предпочтение документальному кино. В этих фильмах события развиваются на экране общим планом, в них отсутствуют склейки, но в изобилии имеются рваные темпоритмы и проседания интонаций. Съемки, которые ведет жизнь, непричесанные, акценты в них заранее не расставлены. В кино, режиссером которого выступает жизнь, сюжет может меняться, совершать абсолютно неожиданные кульбиты, сценарий меняется неожиданно и резко.
Самым большим негативным последствием пристрастия современников к кинематографу Казарин называет изменения в сознании зрителя. Нередко просмотр фильмов лишает человека понимания того, что зло является самой настоящей обыденностью. Вместе с тем, киноленты значительно искривляют восприятие войны многими современниками. Стереотипное мышление очень часто не позволяет рассмотреть детали происходящего вокруг.
Среднестатистический обыватель-телезритель воспринимает войну, как масштабное противоборство между танковыми клиньями и сотнями тысяч солдат. В войне на экране добро находится по одну сторону баррикад, зло – по другую. Также в фильмах о войне ради общей победы работают все, включая авиацию и партизанские отряды.
В понимании телезрителя оккупация непременно сопровождается привлечением танков, людей в черной форме. В киношной версии оккупации от первой и до последней сцены присутствует террор, часто в сюжет включается информация о происходящих на фоне массовых расстрелах и пытках с соответствующими сценами. Каждый герой кинофильма хочет победы над врагом, ради которой жертвует всем, включая собственную жизнь. На экране герои часто уходят в подполье, ради победы пускают на ветер все свое имущество.
Реальность очень редко соответствует киношным сюжетам. В настоящей жизни оказывается, что оккупация не всегда сопровождается реками крови и введением комендантского часа, в реальности на оккупированных территориях жителей сосредотачиваются на бытовых проблемах. Кроме того, в реальности война может происходить параллельно с торговлей и даже без символического «иду на вы». В сюжетах, написанных жизнью, человек часто хочет мира, даже если он наступит после поражения.
Эстетический разрыв между реальностью и кинематографом можно преодолеть – старые ленты можно раскрасить или снять новые фильмы. Намного сложнее справиться с этической иллюзией. В реальности есть очень много людей, желания которых несколько странные, в киношный шаблон они не всегда вписываются. Реальная жизнь на кинематограф похожа мало – она нелинейна, категорией справедливости не всегда оперирует судьба, в реальности можно увидеть ситуативные добро и зло.
Сюжетная драматургия в кинематографе заставила человечество забыть о необходимости называть вещи своими именами. Репрессии, реализуемые авторитарным режимом, не обязательно предусматривают создание концлагерей в пригородах. Очень часто авторитарность проявляется в арестах ради отчетности или новых звезд на погонах, в обвинительных приговорах по «просьбе дружественного ведомства». Подлецы в реальной жизни не только пишут доносы, часто они просто не замечают, как анонимки пишут другие.
