Персонифицированная власть России демонстрирует сильную волю к жизни: она, скрывшись под личиной, долгое время имитировала демократичность, однако все равно в конечном счете прибегла к привычным для себя агрессивным методам, пишет российский политолог, доктор исторических наук, ведущий научный сотрудник Московского Центра Карнеги Лилия Шевцова.
Еще со времен революции 1917 года, двуглавый феникс российской власти восставал из пепла раз за разом: сначала – как диктатура пролетариата, в дальнейшем, в 1991 году, отринув советские лекала, спряталась за либеральными идеями, а в 2013-2014 вновь обратилась к имиджу «осажденной крепости». Интересно то, что нынешний президент в своей жажде власти прибег к помощи системы, которая ранее уже претерпевала обрушение, направив Россию на путь державного самоубийства.
Вероятно, Путин хотел уйти от судьбы. Поведение российского лидера в отношении Украины ошеломило западный мир; с момента присвоения Крыма западные демократии старались прекратить войну в Украине. Минские договоренности, инициированные Меркель и Олландом, выгодны Москве: в обмен на перемирие Россия завладела рычагами давления на украинскую власть.
Тот факт, что Путин с помощью аннексии и войны смог вернуть своему режиму легитимность, уже есть сигнал, что у российской власти осталось совсем мало места для маневра. Подбросить гражданам «наркотик государственного величия» в виде помешанности на Украине было ловким финтом – беда лишь в том, что россияне, подсевшие на этот дурман, не готовы за него платить.
Российский режим и в дальнейшем мог бы спокойно править, посмеиваясь над неуверенностью Запада, если бы не произошло убийство Бориса Немцова. Это злодеяние выявило не только наглость российского лидера и его бесподобную лживость, но и боязнь понести ответственность за совершенное. Страшное убийство Немцова приподняло завесу, за которой скрывался настоящий Кремль, и все вдруг увидели, какой хаос царит там.
В пропагандистском фильме «Крым: возвращение на родину», показанном 15 марта, Путин раскрывает тайну эффективных действий – все дело в том, что он сам все контролировал. Именно это и является приговором российской власти: она может работать только тогда, когда Путин находится у руля. Стоит ему оказаться вне системы – все замирает в параличе.
Исчезновение Путина остановило политическую жизнь в стране. Это показывает, насколько непрочна в реальности российская вертикаль. Кремлевские бонзы имели потерянный и жалкий вид; госаппарат боялся выдохнуть.
Было несколько главных гипотез пытавшихся объяснить происходящее: скрытая борьба за власть, военный переворот, скорое явление миру очередного диктатора. Но у всех этих версий имелся общий недостаток: с какого дива кремлевские элитарии, оказавшиеся в своих креслах благодаря верности и серости, вдруг отважились претендовать на корону? Ни Патрушев, ни Бортников, ни Иванов с Шойгу не годятся в диктаторы; они скорее выглядят паникующими пассажирами тонущего корабля, которые не могут дождаться своей очереди на посадку в спасательную лодку.
Так ли популярен Путин, как говорят российские СМИ?
Но по-настоящему знаковой деталью в исчезновении Путина, оказалось отсутствие народных волнений. Невзирая на 85% поддержки лидера России и слухи о его свержении, никто не вышел на улицы, чтобы потребовать возвращения президента. Это момент, который не может остаться незамеченным ни в России, ни на Западе.
В итоге Путин все же показался на людях и сделал все возможное, чтобы выглядеть энергичным и жизнерадостным, впрочем, после исчезновения вера в его всесилие заметно пошатнулась.
Главный посыл в интервью Путина в ленте о Крыме, в котором он сознался, что сам спланировал и координировал аннексию: «Не имеет значения, что мировое сообщество думает обо мне! Я буду играть по своим правилам!». Принимая к сведению неурядицы в России, это можно считать не демонстрацией самоуверенности, а скорее «суицидальной бравадой лидера, балансирующего на краю пропасти».
Следует отметить, что в РФ происходит процесс, который, вероятно воспрепятствует как перевороту, так и возврату в режим «осажденной крепости», а может и вовсе столкнуть геополитическую шахматную доску наземь. Россияне трансформируются в потребителей – они не собираются приносить в жертву свое благополучие. Вряд ли в Кремле этого не понимают.
Путин оставит после себя тяжелое наследство, которое не сможет обеспечить стремительную либерализацию. Впрочем, и приход после него диктатора вряд ли возможен: для зарождения диктатуры необходимы сильная идеология, карательный аппарат, который будет обеспечивать реализацию идей, а не служить личным интересам, и народ, готовый принести себя в жертву. В современной России нет ничего из перечисленного. Вероятно, после Путина останется коррумпированная, постепенно разлагающаяся система.
В упомянутом фильме о Крыме Путин все еще предстает в образе победителя, внушающего ужас Западу. Ирония в том, что эта кинолента увидела свет как раз тогда, когда мировое сообщество усомнилось в том, что он вообще жив. И это демонстрирует, как хрупка позиция российского президента.
Агония российского режима началась. И этот необратимый процесс доставит массу хлопот не только РФ, но и всему остальному миру.
