Христиане из Ливана не хотят, чтобы на территории Сирии шла «священная война». Об этом сообщает британское издание The Economist.
В начале месяца, когда российской авиацией была начата своя операция на территории Сирии, появилась информация о том, что Российская Федерация и ее национальная церковь решили объявить «священную войну» «Исламскому государству». Однако в действительности журналисты несколько исказили суть заявления, сделанного Русской Православной церковью. Было бы весьма странно, если бы патриарх Московский, который с государственного одобрения поддерживает подчеркнуто дружеские связи с мусульманскими лидерами в Российской Федерации и за ее пределами, начал намекать на конфликт в широком смысле между христианством и исламом.
В действительности, патриарх Кирилл, который выступал фактически в качестве общегосударственного капеллана, высказывался намного осторожнее. По словам патриарха, Российской Федерацией было принято ответственное решение по поводу использования своих вооруженных сил с целью защиты сирийского народа от бед, принесенных произволом террористов. Также патриарх Кирилл отметил, что церковь это решение связывает с приближение справедливости и мира на этой древней земле. По его словам, православная церковь, желая мира народам Сирии, Ирака и других ближневосточных стран, молится о том, чтобы жестокий конфликт локального масштаба не перерос в большую войну, и чтобы применение военной силы не повлекло за собой гибели гражданского населения, а все российские военнослужащие вернулись домой живыми.
Заголовки касательно «священной войны» породили высказывания отца Всеволода Чаплина, весьма прямолинейного пресс-секретаря патриарха Кирилла. Впрочем, даже Чаплин не озвучивал призывов к войне между религиями или же культурами. Он просто заявил, что борьба с терроризмом является священной, и в настоящее время Российская Федерация, пожалуй, – самая активная сила в мире, ведущая борьбу с ним. По словам Чаплина, это не связано с тем, что Россия имеет в этом корыстный интерес, а просто потому, что терроризм безнравственен.
Тем не менее, независимо от того, что российские духовные лидеры говорили на самом деле, слухи о «священной войне» спровоцировали у ливанских православных христиан, которые являются одной из наиболее влиятельных христианских общин в странах Ближнего Востока, резко негативную реакцию. Так, «Петиция против религиозных войн», распространяемая в Facebook на арабском и французском языках, была подписана сотнями людей. В тексте данной петиции говорится о том, что подписавшиеся под ней безоговорочно осуждают саму идею того, что «защита христиан» может быть использована как прикрытие идеологических и политических целей — в частности, для поддержки военного вмешательства России в Сирии, для чего некоторые и пытаются ее использовать.
В православии нет доктрины о войне, для него она несомненное зло.
Тарек Митри, уважаемый ученый и бывший глава Министерства культуры Ливана, заявил корреспонденту вышеупомянутого издания о том, что он принял участие в составлении петиции. По его словам, нельзя давать благословение на войну, под каким бы предлогом она не проходила. Также ученый отметил, что составители петиции хотели подчеркнуть – сирийских христиан невозможно и не нужно защищать при помощи военной интервенции. По его мнению, необходимо защищать всех мирных жителей – как христиан, так и мусульман.
В свою очередь, некоторые высокопоставленные духовные лица Ливана, к числу которых относится митрополит Бейрутский Элиас Ауди, выдвигают аргументы против войны, имеющие теологический и исторический характер. Они пытаются подчеркнуть пацифистскую сущность христианства, а также обратить внимание на отсутствие в православии доктрины о справедливой войне. Война православием рассматривается как несомненное зло, хотя и неизбежное или даже необходимое в некоторых случаях. Помимо этого, нельзя отождествлять православных арабов с греками или русскими, которых отличает ностальгия по Византии и царям. У православных арабов отсутствует коллективная память о священной государственной власти.
Все это, конечно же, неоспоримо и может стать предметом для долгих исторических и теологических дискуссий. К тому же публичные заявления, как правило, имеют политический контекст. Все дело в том, что православные в сложной и нестабильной мозаике ливанского общества занимают особое место. Их меньше 10 процентов населения, они являются немногочисленной и достаточно уязвимой частью ливанского общества, обладающей более «арабской» коллективной идентичностью, нежели те же марониты, ориентированные теологически, экономически и культурно на Запад.
В тот период, когда позиции светского панарабского национализма усиливались, православные христиане Ливана активно его поддерживали. С того времени многое изменилось, но эта община все так же с опасением относится к разным факторам, которые способствуют ее отчуждению от соседних суннитов. В течение последних десятилетий маронитскими лидерами неоднократно заключались союзы с самыми различными региональными игроками — Израилем, Сирией, Ираном или проиранскими организациями. Ливанские православные, наоборот, считают, что все события, которые накаляют обстановку в регионе, являются угрозой для их выживания.
