Взаимоотношения церкви и власти в современной России для западных СМИ – тайна за семью печатями. Тайна глубокая, непостижимая, непроницаемая и даже мистическая. Раз за разом они возвращаются к ней, пытаясь глубже проникнуть и постичь её. Все эти изыскания обычно заканчиваются "громкими заявлениями" и "сенсационными открытиями". Так и на этот раз. Журналист влиятельнейшей The Financial Times Чарльз Кловер (Charles Clover) свою статью "Путин и монах" посвятил одному из загадочных священников в Русской православной церкви – отцу Тихону (в миру Григорий Шевкунов). А загадочен он уже тем, что молва упорно называет его духовником самого российского президента.
Ну, и как после этого избежать журналистского соблазна выяснить насколько велико влияние архимандрита на Владимира Путина и его политику? В чём правы, а в чём нет аналитики The Financial Times, разбирались эксперты разделов "новости России" и "новости социальных сетей" журнала инвесторов "Биржевой лидер".
У The Financial Times есть уши в Москве
Поскольку сам Тихон не подтверждает эти слухи (правда, и не опровергает), то Чарльзу Кловеру приходится довольствоваться лишь несколькими фактами, а больше – домыслами и слухами, среди них следующие:
- Тихон обратил бывшего полковника КГБ в православную веру, стал его духовником,
- Путин однажды(!) приехал в Сретенский монастырь, что в центре Москвы ("скорее всего, это произошло в 1998-1999 годах, когда он возглавлял ФСБ"), мол, "с тех пор два этих человека открыто и очень публично поддерживают между собой связи",
- отец Тихон очень хорошо осведомлен о религиозной жизни Путина, ещё бы, он в далёком 2001 году дал интригующее(!?) интервью одной греческой газете, о том, что "Путин действительно православный христианин, не просто номинально",
- Тихон сопровождает Путина в поездках по стране и за рубежом. Пожалуй, и всё. Ах, да, ещё в Сретенском монастыре есть WiFi, работает крупнейшее издательство РПЦ и редакция сайта Pravoslavie.ru. Вот теперь всё.
Оставим в стороне рассуждения автора о странности отношений Путина и отца Тихона "прежде всего по историческим причинам" (автор напоминает, что с 1917 года органы госбезопасности казнили или заключили в тюрьмы более 300 тыс. представителей духовенства, тем самым намекая на прошлое Путина), лучше обратим внимание на то, как автор статьи объясняет интерес российского президента в отношениях с церковью и отцом Тихоном:
- Тихон, не примиряясь с советским периодом, обеляет кэгэбистов (они не несут ответственность за репрессии, так как служили России: "Это всё равно, что винить сегодняшнего американского солдата за то, что случилось во Вьетнаме"). Кстати, по авторитетному мнению Чарльза Кловера, таких взглядов в РПЦ придерживается меньшинство,
- падение рейтинга российского президента и рост протестного движения заставляют Путина опереться на церковь и её репутацию в народе (эксперт Джеральдина Фейген). Ведь православная церковь (в статье приводятся данные опроса за 2010 год) является вторым институтом по степени доверия. Можно и освежить данные Чарльза Кловера, в ноябре 2012-го года 74% опрошенных (Левада-центр), назвали православие в качестве своей религии,
- церковь заполняет нынешний идеологический вакуум. Не важно, что практикующих православных, то есть тех, кто регулярно ходит в храмы, незначительное число, и не важно, что подавляющее большинство православных (61%) вообще не читали Библию.
А в чём видит автор влияние отца Тихона на президента? Он вспоминает шутку о том, что Сретенский монастырь – это "идеологический отдел Кремля", которую, впрочем, считает совсем не шуткой. Воздействие архимандрита Чарльз Кловер видит, во-первых (оно же – во-вторых и третьих) в том, что отец Тихон "едва ли не в одиночку ведёт в России антиалкогольную кампанию", в результате перед Новым годом Дума таки запретила продажу алкоголя после 23 часов. Силён, однако "серый кардинал". В общем, делает вывод журналист The Financial Times, Тихон пользуется в церкви влиянием гораздо большим, нежели приличествует его скромному званию архимандрита, а виной тому… конечно, его связи в Кремле. Вот такая получается незамысловатая причинно-следственная связь.
Если дверь заперта, значит, есть что скрывать
Часть экспертов и пользователей рунета встретила эту статью что называется "на ура":
- The Financial Times показала всем российским щёлкопёрам пример настоящего журналистского исследования. Она вскрыла серьёзное влияние архимандрита (возможно, духовника) на Путина. Как написали в рунете, президент России должен ассоциироваться с человеком, который сам наставляет, а не является наставляемым. "Выходит, что овцы видят не пастуха своего, а ученика пастуха". Получается, что государственные решения принимаются людьми, которых на то никто не уполномочивал. В общем, "караул попы правят Россией...". В стране шариат... только православный.
- Тихон – это новое издание Григория Распутина, мол, теперь понятно через кого челобитную подавать в Кркмль. Вспоминая об огромном влиянии Распутина на императора, на ход государственных дел, держат в уме дискредитацию им и без того не пользующуюся доверием династию, а также стремительную победу Февральской революции и быстрое падение монархии в России, последовавшие после убийства "старца". Иными словами, не "Путин и монах", а почти –"Царь и Распутин".
Сенсацию проще гнать из чуши?
Скептики же задаются вполне закономерным вопросом – с какого такого перепугу известнейшая деловая газета, специализирующаяся на публикациях и анализе новостей из мира финансов и бизнеса, целую полосу выделила под статью о небольшом человеке в церковной иерархии. Далее. Как получилось, что The Financial Times, которая, как известно, относится к группе так называемых "качественных изданий", то есть солидных газет с почтенной историей, опубликовала статью, замешанную на откровенных домыслах, очевидных слухах и замшелых стереотипах. К примеру:
- заголовок статьи – это прямо калька с русских сказок. Чем вам не "Сказка о рыбаке и рыбке",
- респектабельное издание подаёт материал на уровне какого-нибудь жёлтого бульварного листка. Заявленная в статье тема о Путине и отце Тихоне практически не раскрыта. Вместо этого – донельзя заезженные клише и штампы о сотрудничестве церкви с органами госбезопасности, Pussy Riot, патриархе Кирилле, агентах КГБ, Византии. Как справедливо отмечают в рунете, не хватает разве что матрешек, медведей, балалаек и самовара с валенками. И это творение вышло из-под пера руководителя московского бюро Financial Times,
- иметь духовного наставника никому не запрещено, в том числе и главе государства. Никаких серьёзных аргументов о влиянии отца Тихона на Путина автор не приводит, более того вынужден в статье привести слова священника из Санкт-Петербурга Георгия Митрофанова о том, что у Путина вряд ли есть настоящий духовник "кроме его самого". В общем, очередная сенсация оказалась пшиком.
Зачем надувают дутые сенсации?
Если говорить о выводах от знакомства со статьей в The Financial Times, то остаётся стойкое послевкусие явной недосказанности и очевидной незавершённости повествования. Глубинный замысел автора статьи так и остаётся непонятным. Что же всё-таки хотел сказать Чарльз Кловер – что власть Путина слабая и жалкая, что Россия возвращается к временам консервативного национализма, что стране угрожает церковное мракобесие? Как учил Марк Туллий Цицерон, всегда надо выяснять, какую пользу или какую прибыль мы имеем в виду, когда желаем знать то, что сокрыто от нас?
Может быть эта статья – очередное звено в развернутой информационной войне против православия и самой России? Газета приводит слова отца Тихона: "Русская церковь создала Россию… церковь всегда чувствовала свою ответственность за Россию". Как свидетельствуют данные "Левада-центр", быть русским для русских это значит не только родиться в России, жить в России и говорит на русском языке, но и быть православным. И дело вовсе не в том, ходишь ты в церковь или нет.
Или с этой статьёй всё обстоит куда проще – всё дело в кризисе, кризисе экономическом, кризисе СМИ, когда хлебом журналистов становится сенсация. Необычно другое, прежде к такому приёму прибегали ничем не примечательные газетёнки, дабы читатели обратили внимание на неё, а тут – влиятельнейшее деловое издание. Учитывая, что особенностью The Financial Times является то, что её традиционно печатают на рыжеватой бумаге, как бы в борьбе за внимание и кошелёк читателя листы этой газеты совсем не пожелтели.
Или уважаемая газета здесь совсем не при чём. Как говорил Сэмюэл Джонсон, главной причиной разглашения тайны является тщеславное желание показать, что тебе доверили тайну. Но тогда все вопросы – к Чарльзу Кловеру.
