О роли штампов в жизни российского общества и почему РФ это не СССР, написал на страницах «Московского Комсомольца» известный политолог и публицист Станислав Белковский.
С помощью штампов мыслить очень удобно и удобно примиряться с существующей действительностью и своим местом в ней. В недалеком прошлом среди российского истеблишмента был популярен миф о присутствии во власти двух группировок: силовиков и либералов. То есть, условно говоря, «плохих» и «хороших». Первые осуществляют гонения на бизнес, развивают милитаризм и стремление к самоизоляции, угрожают Европе атомной бомбой. Вторые проводят экономические реформы, приемлемое для населения налогообложение в 13 процентов, водят дружбу с Западом и сдерживают «силовиков». На самом деле, конечно, ситуация была иной, во власти существовали «кружки по интересам», в рамках которых, исходя из ситуации, «силовики» становились «либералами» и наоборот. Любого, кто обращал внимание на такое плавное перетекание между группами, было принято записывать в интеллектуальную обслугу, как правило, кого-то из «силовиков». Позднее штамп вышел из моды, и схватка «силовиков» с «либералами» как-то рассосалась, об этом просто перестали говорить.
Но на смену пришли другие штампы, удобные для оперирования, например, миф о современной России как версии 2.0 Советского Союза. В подтверждение мифа приводились доводы об отсутствии свободы слова, проблеме с политической деятельностью и свободой собраний, усилении армии, способной сокрушить все живое, и главное - возвращении эстетики, присущей советскому прошлому, которая заметна на каждом шагу. И, конечно, возвращение России на историческую Родину.
Россия не СССР версии 2.0.
Однако автор просит не путать симптомы с причиной болезни, ведь если болит голова, тому могут быть разные причины, и методы лечения могут серьезно разниться. В случае с современной Россией Белковский считает, что есть много причин на то, чтобы не считать ее повторением СССР, а скорее, считать ее антисоветской державой, несмотря на некоторые сходства.
Во-первых, Союзу была свойственна идеократия, своеобразная религия, где власть принадлежала институтам религии коммунизма. Как и в случае с другими религиями, коммунизм стремился к глобальности и экстерриториальности. СССР мог теоретически возникнуть в любом месте мира, ведь в этой форме нет никакой четкой привязки по географии.
Власть в Союзе в руководстве ориентировалась в своей деятельности на господствующую идеологию. В отличие от СССР, РФ - государство светское, без преобладающей идеологии, никакой идеократии не существует. То, что на заре независимости именовалось «суверенной демократией», являлось на самом деле набором пропагандистских конструкций, применяемых для объяснения некоторых действий власти. Но сама она была независима от каких-либо псевдоидеологий и меняла концепции в зависимости от практической возможности, отбрасывая предыдущие в утиль.
После того как стало ясно, что Советский Союз приближается к развалу, стало понятным, что коммунизм не победит и придется стать частью «цивилизованного человечества» наравне с другими, идеократия утратила надобность, она стала лишь препятствием на пути. В современной России изначально все построено на идее интеграции в «цивилизованное человечество». Но нынешние попытки отдалиться от глобального «старшего брата» не связаны с появлением в РФ какой-то новой идеи, просто стало очевидным, что построение мегакоррумпированной страны и одновременное стремление сидеть на одной скамье с европейской цивилизацией невозможно или крайне затруднительно.
Во-вторых, Союз предлагал некий проект, претендующий на универсальность, и выступал экспортером проекта. В РФ никакого проекта не существует, кроме технологий коррупционно-отмывательного качества, но и это не эксклюзив, во многих странах этой технологией владеют, и результаты показывают не хуже.
В-третьих, СССР – детище двух мировых войн, принадлежащее к эпохе модерна, где все было настоящее: война, революция, плоть и кровь, любовь и смерть. РФ является продуктом проигранной Союзом «холодной войны» и принадлежит эпохе постмодерна. В ней больше игрушечного, чем настоящего, только смерть, как и водится, остается собой.
В-четвертых, с учетом предыдущих трех пунктов, Россия не может быть империей, в отличие от СССР. Несмотря на фантазии, «разбитая чашка» не собирается из осколков.
В-пятых, в Союзе наблюдался относительно низкий уровень коррупции. В России она на таком уровне, что лежит в основе экономики РОЗ (Распил, Откат, Занос). Коррупционные соображения превалируют над остальными, являются ключом для принятия важнейших политических и экономических решений. Коррупционные надежды в конце 80-х подточили бюрократию и власть в СССР, а в России без нее власть невозможно представить, и если вдруг ее убрать, то властный аппарат схлопнется – исчезнет смысл его существования.
В-шестых, экономика Союза была «заточена» под обслуживание ВПК. Это позволяло военным заниматься главным – ожидать большую войну с целью обеспечить мир во всем мире. В РФ экономика «заточена» на обслуживание нефтегазового комплекса. Отрасли, не входящие в эту цепочку, постепенно и неизбежно отмирают. Все разговоры о «новом технологическом укладе» и «диверсификации экономики» являются блефом, не имеющим отношения к реальной политике.
В-седьмых, в Союзе деньги не играли первостепенную роль, в России ими определяется почти все. Они обеспечивают физическое бессмертие, можно сказать, что система власти характеризуется как монетократия.
В-восьмых, СССР был самодостаточен, в Союзе выпускалось все для собственного потребления, несмотря на качество. В РФ - ориентация на импорт того, что дорого и муторно самим выпускать. Это оборачивается сильной зависимостью от Запада, прежде всего технологической.
В-девятых, элиты РФ представляют собой корпорацию по утилизации наследия СССР. У кого-то оказались месторождения нефти и газа. У других – мясокомбинаты, а третьими приватизированы эстетические образцы и культурные символы. Паразитирование на старых символах привело к тому, что в настоящем не появилось новых. Ограничились приспособлением надежных советских символов, слегка модернизированных под современность. Однако это не означает возвращения в СССР.
В-десятых, Белковский уверен, что пародист может быть талантливым и профессиональным, но занять место оригинального артиста не может – разные жанры и эпохи.
Станислав Белковский — учредитель и директор Института национальной стратегии. Ранее был политическим консультантом. В середине 2000-х работал на правящую в России власть, но впоследствии стал независимым политологом. Известен своей поддержкой Украины, владеет украинским языком. После аннексии Крыма выразил желание принять украинское гражданство.
