«Путинским самодержавием в его попытке выжить разбужены инстинкты самосохранения у Запада», - сообщает 5 января в «Новом времени» работающая ведущим научным сотрудником в московском Центре Карнеги политолог и историк Лилия Шевцова.
Почему Кремлем брошена Россия в состояние военного времени?
Именно в данное время явной становится исчерпанность эры постмодерна, началом которой послужило падение Советского Союза и завершение исторического периода под названием «холодная война». В это время процветал политический импрессионизм в виде полутонов и отсутствия четких векторов, а также отказа от руководящей идеологии.
Эксперты редакции «Новости мира» журнала для инвесторов «Биржевой лидер» полагают, что в течение последних двадцати с лишним лет в мире стремились решать всякие проблемы путем сделок и компромиссов. Это была эпоха манипуляций и потемкинских сел и деревень в международном масштабе путем совмещения несовместимых по своей сути явлений и вещей с циничным производством иллюзий. Истекает время политических прагматиков, которые под стратегией понимали ленивое обсуждение вопроса: «Что же делаем мы сегодня в вечерние часы?».
Именно в данную эпоху правящие элиты тех или иных авторитарных государств научились выживанию путем личной своей интеграции в ткань евроатлантических западных соообществ.
Сам же Запад стал деморализованным из-за разрастания лоббистской машины внутри него, работавшей ради интересов мировых коррумпированных режимов. Еще нам предстоит, похоже, увидеть, какую он вынужден будет заплатить цену за попустительство, мягкотелость и подмену идеологических принципов соображениями текущей выгоды. Альтернатива западному миру, потерпев однозначное поражение в ходе «холодной войны», научилась существованию посредством его подрыва изнутри и использования его благ. И успешнейшим, пожалуй, представителем такого альтернативного тренда стала правящая российская элита. Она путем партнерства с либеральными рыночными демократиями смогла достичь большего, чем ее советские предшественницы, конфронтирующие с Западом.
Ситуация бесцельного дрейфования и межвременья могла бы проявляться еще неопределенно долгое время. Либеральными странами, казалось, за два последних десятилетия потеряны не только векторы, но и способность нахождения новых драйвов и стимулов для обновления. Видимо, правы люди, полагающие, что развитие мировых общественных систем сродни природе: если в них нет конкурентного соперничества, то они подвергаются деградации, приходя в упадок. Советский Союз перед своим уходом со сцены истории был мощнейшим источником живительного адреналина для западных демократий. Крах СССР, как видно, подтолкнул только их к потере требуемой жизнеспособности и наблюдаемой стагнации.
И здесь на сцену вылез перевернувший шахматную политическую доску президент Российской Федерации господин Путин.
Придется еще поразмышлять, по каким причинам Кремль в 2012 и 2013 годах решил сменить модель собственного выживания и вбросить Россию в состояние Военного Времени, возвратившись к сталинскому типу военной и патриотической мобилизации. Неужели кремлевской командой действительно овладел испуг от вышедших на московские улицы и площади рассерженных российских граждан, желавших просто улучшить (однако не сбросить!!) путинское самодержавие?!
Или же включились инстинкты дряхлеющего и жиреющего самовластья, стремящегося найти компенсацию своей потере потенции в поиске врагов? В конце 2013 года, как бы то ни было, президент Путин явно вернул Российскую Федерацию к конфронтации с западной цивилизацией, а соседняя Украина вдруг стала для Москвы полем ее сдерживания. Не будь киевского Майдана, нашелся бы другой повод для кремлевских экспериментов с выживанием «путем войны».
В начале девяностых годов прошлого столетия советским правящим классом сдано это поле без всякого серьезного боя. В 2014 году Россия, возвратившись к противостоянию с евроатлантическим сообществом, не только лишила себя возможностей для новых маневров. Сами факты обращения путинского самодержавия к идее «крепости в осаде» и риторике военного патриотизма свидетельствуют его наступающей агонии и готовности делать ее весьма мучительной как для Российской Федерации, так и для окружающего ее мира.
Жизнь в режиме противостояния и сдерживания, между тем, напоминает мчащийся по бобслейной трассе боб, из которого выпрыгнуть трудно даже при всем своем желании. Об этом свидетельствуется в обновленной российской Военной доктрине, ставшей признанием ценностных конфликтов Кремля с Западом и готовности первого к военным ответам даже на невоенные влияния и угрозы. Разогнавшийся все более и более броневик, не исключено, не сможет как-либо остановить и новое формирующееся лидерство.
Возникает в действительности вопрос: а может, стало бы лучше (для международного сообщества и России) продолжать игры в иллюзии и строительство имитации партнерства с либеральными демократиями при дискредитации их ценностей? Эти игры рано или же поздно закончились бы. Политическое мировое шапито закрыто именно Путиным, вышедшим на сцену и заявившим: «Не обольщайтесь больше! Я буду играть в собственную игру. Если же вы не согласитесь, то пеняйте на самих себя!».
Конечно же, это проявление элементарного шантажа. Но ведь еще недавно шантаж реально действовал и заставлял западных деятелей, застигнутых им врасплох, претворять в жизнь все возможное, чтобы не дразнить Путина. «Поможем ему спасти свое лицо! Не станем загонять его в угол!» – так и неслось из европейских и заокеанских столиц.
И тут, наконец, случилось то, что и обязано было случиться: путинским самодержавием в его попытке выжить разбужены инстинкты самосохранения у Запада. Очевидно, что в прежний формат взаимоотношений с Российской Федерацией он не вернется уже.
