Российский президент решился на сирийскую авантюру, рассчитывая на укрепление позиций России в ходе будущих торгов с Западом. Об этом 19 сентября рассуждает в «Новом времени» политический аналитик из Российской Федерации Дмитрий Орешкин.
Базовые причины, подтолкнувшие хозяина Кремля к вмешательству в сирийское противостояние, видятся этому политологу в двух факторах.
Первый проявляется в необходимости соответствия требованиям в том узком коридоре возможностей, куда сам себя он загнал. Эксперты редакции «Новости Мира» журнала для инвесторов «Биржевой лидер» полагают, что президент РФ зависит сейчас от ее силовиков, причем, конечно же, не от полковников и даже генералов, а от многозвездных генералов.
Второй фактор обусловлен типично путинским стилем поведения: нахватать скорее все, что лежит плохо, а потом сдавать как-бы в обмен на существенные какие-либо привилегии либо уступки. В данном случае Сирия уподобляется Надежде Савченко, взятой в заложники и теперь выставляемой на торг с нашей страной и Парламентской ассамблеей Совета Европы.
Силовики России понимают, что она потерпела геополитическое свое поражение.
Ведь Кремлем потеряна Украина, теряется Приднестровье, а также сливается Донбасс, когда понемногу Москва от него дистанцируется. Некоторые силовики, более прагматичные, от этого не расстраиваются, однако остальные выдвигают требование компенсации, и при этом Путину нельзя казаться слабаком. Если им будет потеряна еще и Сирия, точнее Башар Асад, которого кремлевское правительство поддерживает, то силовиками РФ будет это воспринято тотальным поражением перед лицом США.
В головах большинства руководителей российских силовых структур засела твердо одномерная советская картинка, в которой за влияние в мире борются Россия и Соединенные Штаты, все же остальное есть ерунда. Сам Путин начал противопоставление себя западному сообществу, и теперь в этой борьбе он, в соответствии со своей же системой ценностей, очевидно проигрывает. Поэтому, значит, явно отступить и Сирию оставить не может.
Второй фактор, о котором мы упомянули вначале, проявляется и в такой же тактике, которая проводится, например, белорусским президентом Александром Лукашенко. Когда ему нужны деньги, то в обмен на денежные кредиты с Запада он выпускает на свободу парочку политзаключенных. Это выходит очень недорого: за полдесятка политузников Лукашенко взаймы получает миллиарды американских долларов. Совсем неплохой вариант бизнеса.
Вот и московский коллега диктатора Беларуси в Сирию вцепился для того, чтобы добиться усиления, как ему представляется, своей переговорной позиции с Вашингтоном. При наличии опорной точки в Дамаске, Москва имеет возможность направления своих ресурсов как против «Исламского государства», так и против тех противников Башара Асада, которые поддерживаются Америкой. И собственное присутствие там постарается Путин продавать по максимально высокой цене.
Хотя на самом деле партия мелкая, поскольку ничего такого особенного сделать он не сможет: и военная техника совсем не та, и влиятельность на международной арене. Корабли могут быть заблокированы того и гляди в Черном море, а летящие из России самолеты – над греческой территорией. Но если неудача случится, то в представлении своих генералов сделал Путин все, что было в его силах.
Иными словами, к сирийской авантюре подтолкнули Путина два личных соображения. Это, во-первых, показать ершистость на идеологическом внутреннем рынке для патриотического класса и генералитета. Первый пребывает за последние пару лет в истерике по утраченным позициям. Во-вторых, употребить складывающуюся ситуацию в торге с Западом. Удастся ли, другой вопрос, что-то ему получить? Да, у минского автократа неплохо выходит, но президент Российской Федерации, используя такую же логику, склонен забывать, что начал все больше раздражать западный мир, чересчур откровенно нарушая все неписаные и тем более писаные правила политического поведения.
Путин пытается в усиленном режиме прорвать свою изоляцию и возвратиться в международную политику значимой величиной. Но, встревая в сирийскую кровопролитную авантюру, Кремль проиграет, что понятно из юбилейного саммита Генеральной ассамблеи Объединенных Наций, где обычно немало переговоров кулуарного характера. По-видимому, после закрепления за собой опорной точки в Тартусе – месте расположения российской военной базы на земле Сирии – Москва решила, что этим она усилит собственные позиции. Может, это и так, но уж слишком топорная тактика избрана российским президентом.
Связь вмешательства в Сирию и Генассамблеи ООН есть, хотя и не прямая, а косвенная. В России, вероятно, посчитали: если предстоит эта ассамблея, а план по вхождению на сирийские просторы уже был, то его удобнее осуществить до проведения встреч в нью-йоркском зале, чем после.
В конечном счете приведет это к созданию некой уменьшенной несколько копии СССР, которая в итоге в консервной этой банке задохнется. И произойдет это гораздо быстрее, чем в советское время.
