Директор «Левада-центра» Лев Гудков рассказал «Радио Свобода», какие тенденции наблюдаются в российском обществе на начало 2016 года. С мнением социолога знакомит издание «Биржевой лидер».
«Левада-центра» постоянно проводит замеры общественного мнения, в том числе и по итогам актуальных событий. Последнее из таких произошло буквально на днях, когда по приказу мэра Москвы произошли массовые сносы торговых точек. Скандальность ситуации подчеркивается наличием у многих пострадавших законных документов на свои строения, что, впрочем, никак не помогло остановить «ночь длинных ковшей». В связи с этим событием Гудков полагает, что общественное мнение будет неоднозначным. Вероятно, большая часть продемонстрирует раздражение, потому что был показан не лучший способ обращения с малым бизнесом. Но раздражение будет несильным. Бедная часть населения завистлива и ущемлена, она одобрит это.
В принципе, уже заметно, что особого волнения не наблюдается. История с уничтожением контрабандной еды вызвала у населения России довольно сильную негативную реакцию. Но повозмущались, это было зафиксировано, а дальше движений не было. Потому и уничтожение контрабандной еды перестали показывать по телевизору, потому что люди посчитали, что это нехорошо, нужно было раздать куда-то, направить, а уничтожение еды для страны, которая только начала наедаться, с неодобрением воспринимается.
Как изменились представления в связи с Крымом? По этой теме Гудков констатирует неизменное постоянство - 80-85 процентов за «Крымнаш». Тому есть целый комплекс смешанных причин: это и антизападные настроения, и антиукраинские, а еще постимперское возбуждение вместе с комплексами неполноценности. Но наблюдается усиление осознания, что платить каким-то образом придется. При этом персонального осознания, что придется платить каждому, почти не наблюдается. Несколько лучше в этом смысле осознание у образованных людей, а в бедной провинции такая причинно-следственная связь отсутствует. В крупных же городах, в Москве растет недовольство и желание скорее свернуть все, отдать Донбасс, наладить отношения с Западом.
С другой стороны, определенным компенсатором выступает мобилизация – антизападная, она несколько компенсировала чувство постоянного унижения, ущемленности и недооцененности. Жить, как в нормальных странах, – это Запад, а если существует понимание, что так никогда не будет, то появляется раздражение. Но пузырь мобилизационный завершается, существует тренд вниз. Вместе с тем с ощущением приближения реального кризиса сокращаются запросы, идет переход на режим экономии.
«Левада-центр» задавал интересный вопрос: лучше бы было, если бы Россия оставалась в состоянии СССР до перестройки? Там какие-то совершенно потрясшие данные меня, я не очень понимаю, что происходит. Итогом опроса можно считать склонность людей к брежневскому Советскому Союзу. Россия пережила период резкого роста доходов, прошел потребительский бум, бедных стало существенно меньше. Однако сейчас уже начался обратный процесс, люди к тому же заметили, что в выигрыше наибольшим образом оказались чиновники и бизнес, аффилированный с властью. Это породило социальную зависть. Однако это не отразилось на поддержке политических партий. Прежде всего потому, что им мало кто верит. Партийная система рассматривается как остаток номенклатурных партий, к тому же разделенных и созданных сверху. Депутаты воспринимаются как чиновники», - отмечает Гудков.
На этом фоне Путин сохраняет популярность. Действует старый принцип: «добрый царь и худые бояре». Потому рейтинг его сейчас около 82 процентов, как бы к этой цифре ни относились. Рейтинг этот держится на иллюзии, что Путин сможет обеспечить выход из кризиса, как это было в 2000-е годы. Кроме того, безальтернативность. Реальные дела и достижения Путина оцениваются в лучшем случае скромно. Но «он хочет хорошего». Регулярно людей спрашивают, виновен ли Путин в злоупотреблениях власти, в том, о чем говорит оппозиция? Время от времени число тех, кто считает, что, безусловно, виновен, то увеличивается, то сокращается, но многие как считали, так и считают, что разницы нет, главное, что при нем жить стало лучше. Вместе с тем постоянные коррупционные скандалы среди высших чиновников всплывают на экране. Поэтому вне зависимости от желания власти создается общий фон тотальной коррумпированности.
Что касается устойчивости российского общества к телепропаганде, то, по словам Гудкова, цифра достаточно постоянна – 12 процентов. Определяется это не по прямому вопросу, а комплексом способов, серией вопросов. При этом, по мнению Гудкова, возможно и такое, что человек постоянно смотрит телевизор, но обладает иммунитетом в отношении пропаганды. Для этого у него должны быть твердые убеждения и представления. А кроме того, важно иметь разнообразные источники информации. В среднем житель Москвы использует до пятнадцати источников информации. А в малых городах и деревнях — только два-три, что дает совсем иную картину. Разнообразие источников информации рушит внушаемость одного канала, разная информация гасит друг друга. Эффективность пропаганды в создании атмосферы дезориентированности - никому верить нельзя, это формирует недоверие к людям и институтам. Но при этом Гудков констатирует, что за пять последних лет и к телевизору доверие упало - с 79 до 41 процента.
