Своим мнением об особенностях борьбы за свободу в мире и России поделился Игорь Эйдман. Он утверждает, что революция 1917 года стала кратковременной победой свободы, сообщают журналисты раздела «Новости России» интернет-издания для деловых людей «Биржевой лидер».
В публикации своего блога на сайте kasparov.ru. российский социолог Игорь Эйдман пишет, что годовщина Февральской революции в России может стать национальным праздником, каким для французов является День взятия Бастилии. Через короткое время после революции в России свобода, за которую боролись участники событий, была замучена и задушена, как и в случае с Францией. В дальнейшем на короткое время свобода в России воскресла через 70 лет во времена перестройки и вновь погибла на рубеже веков.
Тем не менее, в феврале 1917 года свобода впервые победила в России, хоть и ненадолго. Поэтому 1917 год Игорь Эйдман считает важнейшей рубежной датой в истории государства. В любом случае революции имеют свойство рождать, а затем убивать свободу. В дальнейшем свобода воскресает, чтобы опять быть задушенной. Тем не менее, несмотря ни на что, свобода побеждает рано или поздно. По подобному сценарию события ранее развивались неоднократно во многих странах.
Напоминает Эйдман, что во Франции более 80 лет прошло между Великой революцией и падением последнего авторитарного режима Наполеона III. Между первой революцией и установлением стабильной демократии после смерти Франко в Испании прошло более 150 лет. Переходной период в России продолжается уже дольше, чем длился во Франции, социолог надеется, что для завершения перехода России потребуется меньше времени, чем Испании.
Российские эксперты тем временем пишут о неизбежности роковой последовательности событий после февраля 1917 года. Февральскую революцию рассматривают как событие, которое привело к ужасам Гражданской войны, коллективизации, большому террору и ГУЛАГу. Эту концепцию можно назвать выгодной для действующей власти, она направлена на дискредитацию любого восстания народа против властного авторитаризма в прошлом или настоящем времени.
Во время Февральской революции мятежники совершили попытку прорыва к свободе из романовской тюрьмы народов. В дальнейшем победу одержали радикалы, установившие террористический режим еще более несвободный. Однако к такому результату революция привела не по воле самих революционеров. В действительности монархия, пытавшаяся отсрочить свой неизбежный закат, создала условия для будущей октябрьской катастрофы. Ответственность за произошедшее несут в первую очередь власть и привилегированные классы царской России.
Констатирует Эйдман, что о жизни людей при старом режиме он может судить не только по книгам, но и по информации от своих родственников. Ценные сведения социолог получил от общения с прабабушкой, родившейся еще в 19 веке. Царскую Россию родственники помнили как государство чудовищного национального и социального гнета, в беседах рассказывали о черте оседлости, полицейских облавах на иудеев, которые не имели права жить за пределами черты. Однако с насилием и унижениями в царской России родственники сталкивались не только на национальной или религиозной почве.
По утверждению социолога, у его прадеда на всю жизнь на лице остался шрам от вилки, брошенной в него разозлившимся за что-то богатым купцом-соплеменником, у которого мужчина работал приказчиком. За содеянное сам купец не понес никакой ответственности, но пострадавший после этого стал убежденным социалистом. Многих честных и талантливых людей в революцию привела не злая воля, а собственное бесправие и сострадание к унижениям близких людей.
Переходной период в России затянулся.
В любом случае, задачи, стоявшие перед февральской революцией, до сих пор не решены. Во многих областях теперешняя ситуация даже хуже, чем до революции. Современный российский «гибридный» режим Эйдман называет менее «гибридным» и более авторитарным, чем ситуация перед Февральской революцией. Октябрьский манифест 1905 года внес изменения в ситуацию – самодержавие в России сочеталось с демократическими институтами, хотя довольно слабыми и ограниченными. Современное путинское самодержавие считает достаточной их имитацию и профанацию. Теперешняя Госдума так же бесправна, как и во времена Николая II, еще и полностью подчиняется новому «самодержцу».
Современность отличается от дореволюционного времени еще и тем, что при монархии были конкурентные выборы, оппозиция. Сейчас, по словам социолога, общественное мнение, основные масс-медиа, суды, местное самоуправление и профессиональные организации полностью контролируются властью. Параллельно происходит возвращение реакционных институтов, давно изживших себя.
В теперешней России, похоже, возрождается сословное общество. Современные чекисты и олигархи открыто говорят о себе как о новом дворянстве, свои привилегии они передают в наследство детям. Успешно возродилась также клерикальное мракобесие – за антирелигиозные публикации в соцсетях и «ловлю покемонов в храме» свободомыслящих сажают в тюрьму. Как и при Николае II, власти пытаются решить внутренние проблемы и укрепить режим с помощью войн и внешней экспансии.
Эйдман подчеркивает, что, как и сотню лет назад, сейчас во власти в России находится некомпетентный адвокат, который опирается на консервативную, коррумпированную бюрократию. Фатальное препятствие на пути развития страны может устранить только демократическая революция. В результате, по утверждению эксперта, будут решены задачи, стоявшие перед Россией сотни лет назад.
На данном этапе перспективы революции являются крайне туманными. По мнению социолога, переходной период в России рано или поздно должен закончиться, что соответствует законам истории. Учитывая сопутствующие обстоятельства, в российских условиях, скорее всего, переходной период закончится революционным путем.
