Некоторые недавние события в России ряд обозревателей описывал как признаки наступления оттепели, но за короткое время стала очевидной ошибочность подобного восприятия происходящего. Сергей Шелин констатирует, что режим в государстве смягчается исключительно стилистически, об этом сообщают журналисты раздела «Новости России» интернет-издания для деловых людей «Биржевой лидер» со ссылкой на «Росбалт».
В своей публикации обозреватель Сергей Шелин пишет, что за несколько недель слово «оттепель» успело войти в моду и сразу же потерять актуальность. Наблюдатели быстро поняли, что освобождение Дадина и Чудновец не стало началом крупных послаблений. Российские интеллектуалы не нашли в окружающей действительности созвучий с собственными представлениями о хрущевской оттепели, почему перестали искать признаки ее повторения.
На самом деле советская оттепель начала разворачиваться в 1953-54 году, еще в годы Берии и Маленкова. Политика эта продолжалась до середины 60-х годов с неоднократной сменой приоритетов. В списке приоритетов либерализация системы на первом месте никогда не была. Название эпохе дала повесть Ильи Эренбурга, опубликованная в начале 1954 года. Советский режим, что характерно, с определением не соглашался, повесть «Оттепель» тогдашние чиновники ругали и называли примером того, как действительность показывать не следует.
Современный российский режим наоборот всячески показывает, что слово это очень даже подходящее и на такое определение действительности он не рассердится. Явно не без поощрения свыше в столице прошли большие ностальгические выставки, посвященные советской оттепели. Вниманию зрителей представлены экспозиции даже в Третьяковской галерее и Музее Москвы. Однако рассмотрение решений российского начальства, принимаемых под маркой оттепели, заслуживает отдельного внимания:
- освобождение граждан, осужденных по самым безумным и явно поддельным политическим и идеологическим обвинениям. На свободу действительно вышли несколько человек, в большей или меньшей степени приостановлена фабрикация новых подобных дел. Чувствуется даже желание власти упорядочить работу системы тюрем и колоний, возможно введение каких-то ограничений для дикости и жестокости в местах лишения свободы;
- незначительно приглушена исступленность пропаганды, журналистам разрешили почтительно подшучивать над высокопоставленными особами с телеэкранов. Исполнение «депутатом» Поклонской известной песни «Мурка» вряд ли можно назвать расширением свободы. С определенным успехом власть пытается заставить публику большие хихикать, чтобы меньше бесноваться;
- явно усилилась роль в государстве Госдумы, спикер Вячеслав Володин подается как один из главных руководителей в России. Еще до выборов в прошлом году некоторые российские эксперты предсказывали усиление демократии, связывая особые надежды с возвращением в нижнюю палату парламента депутатов-одномандатников, якобы более независимых, чем партийные деятели.
Надежды оказались иллюзией, но значение Госдумы увеличилось, хотя параллельно снизилась значимость отдельных депутатов. Одномандатники после избрания стали такими же покорными исполнителями начальственной воли, как и другие народные избранники. Нижняя палата так и не получила возможности «представлять интересы народа»;
- упразднены остатки автономии местного самоуправления. «Оптимизация» МСУ в Московской области стала образцом для всей России. В результате жители столичной области, в числе которых и привилегированные граждане, лишились возможности оказать даже самое незначительное влияние на муниципальных чиновников;
- нашествие так называемых технократов в президентскую администрацию и губернаторский корпус с одновременным усилением этой категории чиновников в федеральных ведомствах. Несмотря на некоторые видовые различия, общей чертой характера технократов является любовь к казарменному порядку во всех сферах – от политики и до экономики. Технократы предпочитают относиться к населению как к пластилину, из которого можно и нужно лепить что-нибудь рациональное.
Оттепель? Вряд ли.
Все вышеперечисленные изменения в совокупности образуют оттепель образца 2017 года. Этот курс начал формироваться еще в прошлом году, но только сейчас обрел четкие контуры. С учетом политического буйства 2014-2015 года, можно сказать, что теперешняя политика отличается новизной. В очень маленьких объемах и в случаях, где это не мешает росту централизации, новая политика действительно прибавляет свобод населению.
Без лишних колебаний продолжается процесс ликвидации остатков старых свобод в местах, где они мешают усилению централизации. В системе не предусмотрена никакая низовая самодеятельность, хоть как-то затрагивающая машину власти. Новая политика вряд ли попытается упразднять слои и прослойки, которые ранее уже сформировались – знать останется знатью, простонародью не надо надеяться на изменения. Однако ни тем, ни другим не рекомендуется самостоятельно вмешиваться в процесс принятия решений властной машиной.
В новой российской реальности вертикализировать попытаются даже бизнес-лоббирование и дальнейшее обогащение высшего круга. По возможности в этих направлениях власть будет стремиться исключить импровизации. В идеале регламент должен царить во всем, включая безобразия. Но в то же время властная машина пытается вернуть себе некую долю корректных манер и высказываний, утраченную в несколько последних лет, и предать вердиктам подобие научности.
Формулой современной российской оттепели Сергей Шелин называет сочетание усиления централизации и дисциплины с уменьшением количества скандалов. Система по-прежнему рассчитывает только на собственную мощь и социальной опоры вне себя не ищет. Стилистически новое состояние равновесия может напоминать либерализм и толерантность. Интеллектуалам сейчас позволяется собираться в специальных местах и обсуждать судьбы мира и страны, но вмешиваться в государственное управление не желательно.
