Процессы, происходящие в российском социуме, прокомментировал Сергей Шелин. Он утверждает, что расширение карательных мероприятий сопровождается ростом количества людей, выступающих против арестов и приговоров. Об этом сообщают журналисты раздела «Новости России» интернет-издания для деловых людей «Биржевой лидер» со ссылкой на «Росбалт».
Обозреватель Сергей Шелин в своей публикации пишет, что в последние месяцы аресты и приговоры стали постоянно обсуждаемой темой. В масштабах страны сажать не стали чаще, но количество явно абсурдных процессов в последнее время возросло. Речь идет о делах, в которых обвинения присутствуют лишь для того, чтобы заполнить паузу между арестом и приговором, и никакого отношения к реальности не имеют.
Расширяется в последнее время также перечень действий, которые формально не запрещаются, но фактически строго наказуемы. Наряду со среднестатистическими гражданами жертвами рутинных карательных мероприятий становятся сейчас и люди привилегированного сословия. Известные и популярные теперь не могут претендовать на иммунитет или хотя бы на крупные скидки.
Указанные тенденции тесно переплетаются между собой в современной российской реальности. Однако это не значит, что прежние репрессивные приемы больше не применяются. Скорее наоборот, новшества гармонично сочетаются с хорошо отработанными ранее приемами:
- выталкивание в эмиграцию бывшего номенклатурщика, экономиста Сергея Алексашенко состоялось традиционно. У него таможенники изъяли коллекцию орденов, не оформленных для вывоза. Алексашенко отпустили в Америку, а в России против него возбудили дело.
Эту историю можно воспринимать как повторение ситуации с картиной Альфреда Коха. В отличие от Коха, безвозвратно уезжать Алексашенко не планировал. В критике режима экономист себя сдерживал и полагал, что за рамки дозволенного не выходит. Оказалось, что никаких рамок на сегодняшний день нет;
- Кирилл Серебренников и несколько его подчиненных были «разоблачены» по давно отшлифованной процедуре. Ранее в колонии отправлены тысячи безвинных людей, совершивших предполагаемое нарушение бесчисленных предписаний и законов, соблюдение которых не позволяет сделать ничего. Удивительным образом из списка обвинений в деле Серебренникова выпали странные моменты с отрицанием существования спектакля, который поставлен и идет.
В этом деле новизна заключается не в способе обвинений, а в том, что объектом расправы стал не богач, которого можно раскулачить и не чиновник, готовый поделиться кусочком власти после убедительной «просьбы». Уголовное дело возбуждено против режиссера, известного на Западе и вхожего в высшие круги России. В усобицах российских феодалов ранее представители этой касты были неприкосновенными.
До недавних пор не преследовали людей, просто обозначавших свои политические предпочтения или принимавших участие в легальных общественных мероприятиях. Сейчас на людей, как-либо связанных с Алексеем Навальным и его деятельностью, это правило больше не распространяется. Ношение футболки с фамилией оппозиционера, или пребывание в офисе, арендованном сторонниками Навального, может повлечь за собой арест или задержание.
Внимание правоохранителей к людям, как-либо связанным с Навальным, является нововведением текущего года. Обвинительный антураж в подобных случаях можно назвать безупречно кафкианским, через отсутствие легальных поводов придраться правоохранителям приходится включать фантазию.
Меняется ответная реакция российского социума.
Обращает внимание обозреватель на то, что совсем недавно российское население на переход режима в карательное наступление по всем фронтам могло ответить только плаксивыми мольбами, панической суетой или оцепенелый молчанием. Однако на сегодняшний день реакция россиян несколько изменилась. Игорь Пушкарев, арестованный мэр Владивостока, ставший жертвой межклановый борьбы в Приморье, обратился к вождю с открытым письмом.
В письме Пушкарев пишет, что этапирование его было заранее продумано, пригласили даже журналистов из центральных СМИ, хотя трудился он на благо Родины, не считаясь со своими интересами и интересами своей семьи. Мэр объясняет, что его обвиняют в завышении цен на стройматериалы, которые семья градоначальника передала городу безвозмездно.
Особенно интересным моментом Шелин называет то, что у президента Пушкарев просит не пощады, а правды. Мэр не хочет быть объектом в кафкианских играх и открыто об этом говорит. Такой тон, как правило, используется верным, но знающим себе цену вассалом, который выполнил свои обязательства перед сеньором и ожидает аналогичного ответа.
В отличие от предыдущих фигурантов уголовных дел, Пушкарев не скулит в тайных ходатайствах, а публично требует справедливости. Тот же приблизительно тон использует сейчас на суде экс-министр Алексей Улюкаев. Он обвиняет Игоря Сечина в устройстве ловушки, сообщая тем самым вождю, что его, как безупречного исполнителя всех высочайших приказов, не нужно заманивать в капканы.
Понятно, что Пушкарев и Улюкаев не протестуют против системы. Они недовольны лишь тем, что одни ее звенья перестали соблюдать правила в отношении других. Гаранту публично напоминают, что он пренебрегает своими обязанностями и публичность эта нова. За Кирилла Серебренникова вступились и поручились системные деятели культуры, что до недавнего времени трудно было себе представить.
Подводя итоги проведенного анализа актуальных тенденций, Шелин констатирует, что охранительная машина в России работает с растущим размахом и безоглядностью. Однако с недавних пор голоса протестующих стали громче, присоединились к списку недовольных даже номенклатурные люди, что ломает иллюзию правомерности происходящего. О том, чем завершится это противоречие, говорить пока рано, но в историю российского репрессионизма явно вписана новая страница.\
