Механизм принятия решений современной российской властью прокомментировал журналист Константин Гаазе. Он утверждает, что в России существует сеть распределенной власти, аналог советского политбюро. Об этом сообщают журналисты раздела «Новости России» интернет-издания для деловых людей «Биржевой лидер».
Независимый журналист Константин Гаазе в своей публикации для сайта Московского центра Карнеги пишет, что в пестрой картине происходящего в ближайшем окружении российского президента можно разобраться, используя 2 способа. Во-первых, следует отказаться от мысли о том, что в динамичной картине можно что-то разглядеть, различить действующие фигуры и пассивный фон. Во-вторых, можно свободно разрабатывать разные концепции, пополняя при этом инструментарий наблюдения и описывая новые явления новыми понятиями.
В 2012 году компанией «Минченко консалтинг» Евгения Минченко введен в оборот термин «политбюро 2.0». Как оказалось, это понятие способно прослеживать рисунок властной игры на протяжении нескольких лет. Аналитики отказались от использования метафоры «коллективный Путин» и предложили взамен другую концепцию. В серии докладов посвященных политбюро 2.0» эксперты отслеживают происходящее в распределенной системе власти, чем-то напоминающей советское политбюро.
Члены современного «политбюро 2.0» не присутствуют на заседаниях в Ореховой комнате Сенатского дворца Кремля. По сути, подобного института не существует, но понятие имеет содержательное наполнение. Этим определением принято называть наиболее весомые и самостоятельные центры силы в России, своеобразный клуб самых влиятельных сановников и бизнесменов, пользующихся доверием президента.
Также этот термин включает в себя наиболее масштабные сборки, элитные коалиции, управляемые членами «политбюро». Речь идет о самых больших узлах управления под рукой действующего президента. Существование «политбюро 2.0» не исключает наличия других подобных узлов, разница только в их масштабе, устойчивости, количестве аккумулированных ресурсов и ставках.
Динамика выбывания из состава «политбюро 2.0» и пополнения его новыми людьми, по утверждению журналиста, должна отражать колебания магистрального «политического курса», но на практике все выглядит совсем иначе. С 2011 года политического курса в виде разработанной Кремлем стратегии в России нет, вместо стратегии существует «политбюро» – некое подобие суммы суперсил, которые в результате собираются в одну равнодействующую силу.
Условный российский «политический курс» лишь повторяет колебания в составе членов «политбюро 2.0». Включение в состав влиятельной структуры в 2013 году министра обороны Шойгу в некотором смысле предопределило милитаризацию внешнеполитического курса, хотя ее контуры были заданы раньше. Исключение из состава избранных в 2016 году Сергея Иванова свидетельствовало о предстоящей серии кадровых перестановок, которая началась летом прошлого года и продолжается по сегодняшний день.
Внутренние противоречия «политбюро 2.0» отражаются на политике.
По словам Гаазе, с «политбюро 2.0» всегда существовало несколько проблем, до определенного времени эти затруднения можно было игнорировать. Одной из таких проблем является очевидная нерядоположенность двух основных типов фигур, входящих в состав влиятельной структуры. Рядом с игроками типа Дмитрия Медведева, Сергея Собянина или Сергея Шойгу в состав «политбюро 2.0» входили Аркадий Ротенберг, Геннадий Тимченко и Юрий Ковальчук.
Первые являются государственными мужами, сила которых заключается не столько в близости к президенту, сколько в занимаемых должностях. Вторые представляют собой нескольких предпринимателей, буквально выходцев из ближайшего круга президента Путина. В июне 2014 года на Петербургском экономическом форуме глава государства описал свое ближайшее окружение фразой «два еврея и один хохол».
Учитывая финансовые ресурсы, можно сказать, что все Ротенберги вместе даже рядом не стояли с олигархами ельцинского призыва. Если говорить об административных и властных полномочиях, то представители современного российского олигархата не сопоставимы с премьер-министром, главой Минобороны или мэра Москвы. Без вмешательства президента сила ближнего круга не распространяется на внешний мир, государственные мужи вполне обходятся без заботы президента. Вопрос заключается в том, хотят ли на самом деле официальные чиновники применять силу и как именно желают ее применить.
В состав «политбюро 2.0» не вполне вписывается Игорь Сечин, имеющий два вида силы. Одновременно он является другом президента как Тимченко, Ковальчук или Ротенберги, и занимает государственные должности – вице-премьер, затем глава «Роснефти». Как приближенное к главе государства лицо Сечин имеет право на просьбу, которая будет исполнена. До отставки другой такой фигурой был Владимир Якунин, бывший глава РЖД.
«Политбюро 2.0» представляет собой самую мощную в современной России патронажную сеть во главе с президентом. Если рассматривать ситуацию с этой точки зрения, то из состава структуры нужно исключить руководителей других относительно обособленных сетей меньшего масштаба и включить всех известных и неизвестных общественности людей, которые могут о чем-то попросить Путина, но не претендуют на публичность и автономность. Такой фигурой Гаазе называет Евгения Пригожина, выполняющего для Минобороны функции, которые для «Газпрома» выполняет Аркадий Ротенберг.
Если рассматривать «политбюро 2.0» как развернутую сеть управления страной, опирающуюся в первую очередь на контроль над ключевыми узлами госаппарата, то клиентов главы государства нужно вывести из состава структуры и поместить в другое образование. В таком случае неэквивалентность формальных полномочий и неформального доступа к главе государства должна играть ключевую роль.
