Российских граждан все меньше волнует коррумпированность представителей руководства страны. Сергей Шелин констатирует, что пропасть между гражданами и чиновниками со временем увеличивается. Об этом сообщают журналисты раздела «Новости России» интернет-издания для деловых людей «Биржевой лидер» со ссылкой на «Росбалт».
Обозреватель Сергей Шелин в своей публикации пишет, что осуждение бывшего губернатора Кировской области Никиты Белых не стало всенародным антикоррупционным праздником. Толпы ликующих людей невозможно увидеть ни в Москве, ни в Кирове. Ошибочными оказались представления о том, что простые люди мечтают увидеть, как начальство начнут сажать за коррупцию. Суд над бывшим губернатором, который так и не признал свою вину, большим общественным событием не стал.
Похожим на дело Белых по своему содержанию был процесс по делу экс-главы Минэкономразвития Алексея Улюкаева. Огласка всех стадий суда над бывшим министром была намного более подробной, поэтому оценку общественности более-менее точно можно оценить. Исследование социологов из «Левада-центра» показало:
- 57 процентов опрошенных рассказали, что знают о процессе Улюкаева если не детально, то хотя бы в общих чертах. То есть, об осуждении бывшего чиновника большинство россиян знало;
- 38 процентов из осведомленных 57 процентов россиян полагают, что на суд власть оказывала давление, чтобы добиться обвинительного приговора. При этом 27 процентов респондентов не верят в давление, еще 35 процентов участников исследования отказались отвечать на вопрос.
Шелин полагает, что при убежденности народа в виновности экс-губернатора давление властей в пользу обвинительного приговора вряд ли россияне осуждали бы. Гипотеза эта, тем не менее, опровергается раскладом ответов на вопрос о том, действительно ли Улюкаев вымогал взятку или стал объектом начальственной игры. Опрос показал, что меньше половины (41 процент) следивших за процессом действительно считают Улюкаева вымогателем, 38 процентов опрошенных уклонились от ответа, в виновность экс-министра верит 21 процент респондентов.
Очевидно, что если бы на месте присяжных заседателей оказалась репрезентативная выборка из участников исследования, то Улюкаева суд бы оправдал. Большинство опрошенных либо не считает экс-министра виновным в вымогательстве взятки у Сечина, либо имеет сомнения насчет того, вымогал ли Улюкаев взятку. Вероятно, при получении судебным процессом над Никитой Белых такого же общественного резонанса, расстановка мнений была бы подобной.
Приговоры высокопоставленным коррупционерам россиян уже не удивляют.
Констатирует обозреватель, что подобное восприятие начальственный битвы с коррупционерами является для современного российского общества не просто типичным. На самом деле оно распространилось на намного более широкий круг государственных мероприятий, чем показательные наказания отдельных губернаторов, режиссеров, генералов или бывших министров.
Сейчас скандальными в России могут стать истории людей, которые не принадлежат к начальственному кругу – мнимый педофил краевед Юрий Дмитриев, или, к примеру, медик Елена Мисюрина, обвиненная в смерти пациента через несколько дней после проведенной процедуры. Эти дела объединяет общность схемы – именующие себя компетентными органы заранее и бесповоротно называют человека виновным, затем самостоятельно доказывают вину (чаще всего, расставляя хитрые ловушки). Самостоятельно компетентные органы фильтруют свидетелей, вещественные доказательства и состав группы экспертов, после этого подсказывают суду приговор, который почти всегда совпадает с вердиктом.
В этом случае история Улюкаева и Елены Мисюриной развивались по одинаковой траектории, но не до конца. Коллеги-министры спокойно восприняли приговор Улюкаева. Медики, включая многих номенклатурных, громко заявили о противоречивости и некондиционности экспертиз, сомнительности свидетельских показаний, неполноте доказательной базы и других неоднозначных моментах дела.
Следующая фаза дела медика может быть не менее поучительной. Прокуратура сейчас просит отменить судебное решение, ссылаясь на допущенные в ходе следствия ошибки. Следком в ответ начинает публичную дискуссию, уличая в некомпетентности прокуратуру. Данная ситуация выглядит как неоспоримое доказательство «борьбы интересов властных группировок» в охранительной сфере. Борьба эта ведется абсолютно беззастенчиво и открыто.
Среднестатистический российский гражданин больше боится не коррупции отдельно взятого бюрократа, а казенной машины, способной перемолоть любого, попавшего в жернова. Во втором случае практически невозможно доказать невиновность (спорную или очевидную), поскольку приговор вынесен заранее и обратный ход машины не предусмотрен. Развитие событий по альтернативному сценарию возможно лишь в случае, если широкая общественность перестанет быть пассивным зрителем, как это случилось в деле Мисюриной.
Протесты отдельных групп населения механизм привычно игнорирует, но более действенным выглядит возмущение целого профессионального сообщества. В любом случае дистанция между начальственной машиной и массой управляемых людей становится все больше и превращается в очевидную народную беду. Опасность от отчуждения еще больше, чем продажность и коррумпированность отдельных винтиков механизма государственного управления.
