О том, как стремление выдавать желаемое за действительное и безответственность жителей сравнительно благополучных стран может стать опасной аналогией ситуации 30-х годов прошлого века, для британской The Financial Times рассуждал бывший польский вице-премьер и министр финансов Яцек Ростовский. С мнением автора знакомит издание «Биржевой лидер».
Современную волну популизма в западном мире, которая привела к Brexit и может привести к власти Дональда Трампа в США и Марин Ле Пен во Франции, принято сравнивать с состоянием общества в 30-х годах прошлого века и силами, делавшими тогда политику. Причинами возникновения такого явления считаются уменьшение гарантии занятости населения в Европе и рост безработицы, а в США отсутствие на протяжении нескольких лет роста средней зарплаты. Таково «социал-демократическое» объяснение западного политического кризиса в наше время. Среди предлагаемых путей и средств решения этих проблем звучат тоже по своей сути социал-демократические, вытекающие из объяснения: повышение гарантий занятости, сокращение неравенства в доходах, увеличение соцвыплат, особенно для работающих, повышение налогов. В отсутствии выбора лучше снизить уровень иммиграции, пока это не сделают популисты.
Но было бы преувеличением, отмечает автор, проводить параллель с политической ситуацией 1930-х годов. Тогда, действительно, на фоне крайнего ухудшения экономической ситуации процветал фашизм в Германии и Австрии и радикальные левые движения в Испании. После Великого краха в 1929 году экономика Германии упала на 30 процентов, а безработных стало порядка 6 миллионов человек. Гражданской войне в Испании предшествовал массовый голод на юге страны и обстрел из артиллерии бастующих шахтеров в северной части. На сегодняшний момент в Польше и Великобритании, охваченных волной популизма, экономические показатели намного выше средних в Европе. Польша в 2007-2015 годах совершила прорыв, став «звездой» Евросоюза, нарастив ВВП на 28 процентов. Вопреки картине, рисуемой социал-демократами, в Польше сократилось неравенство по доходам. Реальные доходы более половины средних домохозяйств стали больше минимум на 30 процентов, а уровень безработицы находится на рекордно низком показателе (согласно определению экспертов ЕС) - 6,3 процента. У Великобритании Экономические показатели тоже достаточно высоки: рост экономики на уровне Германии, безработица – 5 процентов. Что касается США, то автор, предвидит, что эта страна может стать следующим местом, где может возникнуть волна популистского недовольства, хотя за время с начала кризиса там добились более высоких экономических показателей, нежели в Европе.
Однако важно и другое: в странах, более всего пострадавших от кризиса, на выборах необязательно верх одерживают популисты. Через несколько дней после завершения британского референдума о Brexit, среди испанских избирателей укрепился уровень поддержки правоцентристов из «Народной партии» М. Рахоя, даже с учетом на серии коррупционных скандалов, связанных с этой политсилой. Более того, вместо леворадикального блока «Объединенные левые» и движения Podemos избиратели проголосовали за умеренно-левую социал-демократическую партию.
Хотя, в отличие от Британии, в Испании падение ВВП с 2007 года составило 8 процентов, и дальнейшее развитие страны сдерживает безработица. Ее уровень превышает 20 процентов (среди молодежи — половина). В Италии, имеющей столь же невысокие экономические показатели, тоже пока не поддались соблазну в виде движения «Пять звезд» с лидером Беппе Грилло, а отдали предпочтение умеренному левоцентристскому правительству М. Ренци. Среди этих стран Греция выглядит, действительно, как исключение, подтверждающее правило: падение ВВП составило 25 процентов (на самом деле соответствует ситуации 1930-х годов). Поэтому особо удивляться выбору греков в пользу неомарксистской «Сиризы» удивляться не стоит.
Если сегодняшний популизм не вяжется с бедствиями и нищетой в Европе 1930-х годов, то существует и альтернативное объяснение консервативного характера: в благополучных странах популизм растет на фоне уверенности избирателей в то, что может произойти что-то действительно плохое. То есть, может быть, стоит предоставить возможность популистам выполнить обещания? И действительно, участники кампании за выход Британии из ЕС ведут себя явно как неисправимые оптимисты. Они уверены, что как только удастся сбросить с себя оковы Брюсселя, придет процветание и торговля со всем миром. Им вторит и польская партия «Право и справедливость» с девизом, совпадающим в переводе дословно с заявления Обамы: «Мы сможем». Созвучия с основной идеей Mein Kampf тем самым не прослеживается.
Однако также верно, что избиратели в странах более всего пострадавших от кризиса, понимают: плохое на самом деле может случиться. Они пока что и поступают поэтому более ответственно. Те же греки избрали вновь «Сиризу» даже после того, как она сделала прагматичный ход, избрав вместо выхода из ЕС режим реформ и жесткой экономии. Но вместе с тем автор, говоря о дальнейших последствиях, замечает в таком консервативном объяснении не больше оптимизма, чем в социал-демократической версии. Очевидно, жизнь сейчас не такая, как в мрачные 1930-е годы. Но стремление живущих в сравнительно благополучных странах выдать желаемое за действительное и их безответственность, наводят на мысль о странном сходстве с тем, как европейские народы в августе 1914 года отправлялись на войну, будучи уверенными, что «все закончится к Рождеству».
Автор: Денис Мягкий
